— Вот бы кого послать в думу депутатом! — шутили крестьяне, радуясь тому, что Неман прирезает им широкую полосу земли. — Этот депутат всегда стоит за нас!
Новая лука быстро покрывалась зеленой травой, и кони с большой охотой щипали ее, а крестьяне радовались, что теперь был хоть небольшой выпас для скотины. И неудивительно, что сейчас с такой тревогой следили они, куда повернет пан землемер. Подойдя к самому Неману, этот важный пан повернул налево, как раз к луке. Пройдя еще немного, он остановился. Рабочие осторожно и неторопливо положили на песок инструменты, а пан землемер достал лист бумаги, нацепил очки и стал вглядываться в него. Взглянет на бумагу, потом на луку, снова уткнется носом в бумагу и снова посмотрит перед собой. Для всех теперь было ясно, что на их луку казна хочет наложить свою лапу. Крестьяне слились в большую толпу и медленно двинулись к землемеру. Масса людей шла спокойно, как отдаленная туча, но в этом спокойствии таились молнии и громы сдерживаемого гнева. Крестьяне остановились и окружили землемера плотной стеной живых тел.
— Что это за игрушки привез сюда пан? — спросил землемера Андрей Зазуляк, кивнув головой на землемеровы инструменты.
— А такие игрушки, которыми ты не умеешь играть, — спокойно ответил землемер.
«Гляди, как режет!» — думали крестьяне и ждали, что скажет на это Андрей.
— А ты, пан, умеешь? — снова спросил Андрей.
— Я умею, всю жизнь с ними играю.
— Хорошая, видно, игра, если пан нагулял такой живот.
Землемер взглянул на Андрея, и усы его зашевелились. Видимо, он хотел что-то ответить, но не нашел что и еще раз из-под седых нависших бровей бросил на Андрея сердитый взгляд.
— Отойдите, мужики, вы мешаете мне, — приказал он.
— Что это пан думает делать? — спросил кто-то из толпы.
— Буду проводить границу и ставить копцы[5], чтоб вы знали, где казенное, а где ваше.
— Что?! И казна хочет сюда затесаться?
— Что ж она молчала до сих пор? Когда же это здесь земля была казенной? — посыпались вопросы.
Известный в деревне шутник старый Ахрим, повернувшись к толпе, сказал:
— Пускай бы лучше пан землемер пришел в мою хату с этим дедом, — тут Ахрим указал на принесенный рабочими треножник, — и провел бы границу на печи, а то мы никак не можем разделиться с моей Аршулей и все ругаемся. Я займу печь от стены и скажу ей, что эта половина принадлежит казне, а она пусть себе на середине печи жарится.
— Ай да старик! Если скажет что, прямо в точку попадет!
