Я: Я про те времена и сказал.
Симашова: Я за блюсти.
Печень, придурок: Чтобы потом продать свое блюсти подороже? Типо замуж за мажора.
Симашова: Дебил! Только по любви!!!
Печень: Но за мажора?
О. Л.: Печёрский, аккуратнее в выражениях.
Печень: Эраст – реально козел. Ольга Леонидовна, но Карамзин правда, что ли, про секс?
О. Л.: Каждый имеет право на свое прочтение.
Симашова: Я тебя предупредила.
Печень: То есть, Сима, ты еще не решила – бросишь Табака или нет? Ахахах.
Симашова: Да кто он мне, чтобы его бросать? Сосед-дай-списать.
Печень: Как там твой ботан? Который проги пишет?
Симашова: Изыди, Печ. Табак, ты-то сам как, за блюсти? Или ну его на фиг? Печёрский, тоже ответь. Решили, понимаешь, отмолчаться.
Печень: Ты на вопрос про разбитое сердцо не ответила.
Симашова: Пусть кто попробует. А так, да, не повод, конечно.
Печень: А то что будет?
Симашова: (смайл с дымом из ноздрей).
Симашова: Табак, чо слился-то? Отвечай.
О. Л. в личку: Прочитал – это хорошо. Но, может, не надо было про секс?
Я: Что увидел, то и написал. Вы же, взрослые, сами говорите, что нужно говорить правду.
О. Л.: Разбитое сердце, похоже, волнует их больше.
Я: (серьезный смайл).
Печень в комменты: А чо про секас все молчат?
Пирожникова: Ты совсем дурак?
Я: Я за мозги включать.
Печень: Я ЗА ЛЮБОФФФЬ.
Симашова: Вы все так пишете, потому что О. Л. может прочитать.
Печень: Не, мы честные чуваки, рили.
* * *
«Барышня-крестьянка», Александр Сергеевич-сами-знаете-кто-Пушкин.
После Островского и Карамзина я чот думать начал, что в великой русской литературе как-то совсем плохо с положительными персонажами: женщины либо глупы, либо расчетливы, мужчины – сплошь негодяи. Но нет. Алексей Берестов – вполне себе молодец. И история ничо так, позитив.
Помнится, О. Л. рассказывала, что Пушкин потроллил Карамзина и написал свою «Барышню-крестьянку» как «Бедную Лизу», только наоборот. А начало вообще как в «Ромео и Джульетте»: жили-были помещики Муромский и Берестов, поссорились из-за какой-то хрени. При желании можно даже фанфик написать с альтернативным финалом, готичненьким: помещики не помирились, детям своим совет да любовь не дали, и в конце все умерли. Но так уже сто раз у других было. И Пушкин, говорят, был известный жизнелюб и гуманист: всех помирил и всех оставил в живых.
Итак, была у Муромского дочь, а у Берестова сын. Услыхала Лиза про соседского барина Алексея и захотела с ним познакомиться. Но в те времена девушке первой знакомиться было фу и моветон, и придумала Лиза креатив: сшили ей девки сарафан, добыли лапти, и пошла она в лес гулять, барина Алексея поджидать. Ждать долго не пришлось, особо стараться тоже – влюбился барин сразу по уши. Стали они встречаться, секса меж ними не было. Чо делать на таких свиданиях? Прикинулась Лиза неграмотной крестьянкой – учи, мол, барин, меня грамоте. Грамотный ход, кстати, если надо чувака подинамить. Долго бы учил барин ее грамоте, так бы, может, и до высшей алгебры дошли, если бы не упал отец Лизы с лошади. Тут Берестов-отец рядом оказался, оказал первую помощь пострадавшему, и их вражде конец пришел.
