— Ваш представитель подошел с готовой меркой, — откликнулся Мансур Давлетович: — Ага, у вас бараки? Ну, и крест на всех ваших планах. Вот и вам тоже дались бараки. Как будто не о чем больше говорить!
— А время ли теперь для палаточного героизма и бараков? Я о городских условиях, о сегодняшнем дне.
— Но это же временно! Как вы-то, сами-то не поймете, что уговариваем вас не от веселой жизни!
— Вот именно, — включился, наконец, Балтин. — От бараков рано отказываться, они еще послужат. К тому же, они теплые. Для жизни пригодные вполне.
— Стало быть, вы сознательно идете на открытие учебного заведения в бараках?
— Вы, Юрий Иванович, знаете какое важное слово было в войну: надо! Хорошее слово! В нем состояла мораль советского человека. Оно было принципом, законом… Да нет, я не пустился бы в эти рассуждения, я инженер, это не моя стихия. Но вы, я вижу, человек… человек думающий. Так не прикажете ли забыть это хорошее слово? Или нам уже больше ничего не надо?
Балтин опять расхаживал крупным шагом, энергично жестикулировал.
Я следил за его уверенными движениями, поворачивался направо-налево. И становился все больше уверенным в том, что где-то видел этого человека.
— Ну, а хорошие условия для обучения — это мне, лично мне, надо? — поинтересовался я мнением Балтина. — Или это никому не надо?
За окном гудели самосвалы. Шли один за другим, не оставляя никаких интервалов. Рама приоткрытого окна вздрагивала. Голос надо было напрягать. Балтин обернулся круто, прикрыл окно наглухо, прихлопнул и форточку. В установившейся относительной тишине захватили главенство иные звуки: сквозь обитые дерматином двери слышался глухой стрекот пишущей машинки.
— Все верно, надо, конечно. Но как вы, братцы, напуганы временными трудностями! Бараки, палатки — да разве мы с вами никогда не видели?
— Заметьте, я ни слова не говорю об инструкции, которая нам категорически запрещает начинать работу в старых зданиях. Так почему же все-таки бараки, палатки?
— Интересно знать, вы только против палаточного героизма? Или вообще?.. — поддел меня кадровик не на шутку.
Я поднял глаза к потолку, гулко вздрагивающему от гулкой дороги. Будто собирался подглядеть какой-нибудь, маломальский ответишко на нелегкие для меня вопросы. Да, надо было подняться, стоя легче работается.
— И я тоже за героизм, Мансур Давлетович. Только не за тот, который рождается в преодолении самими же созданных трудностей. Вот, скажем, лозунг: «Все — для человека!» Вы его как расцениваете, Мансур Давлетович? Надеюсь, понятие «человек» относится к учащимся?
