В селе единственное каменное здание — огромная церковь о пяти куполах. Безраздельно властвует она над взъерошенными соломенными крышами. Напротив церкви — школа, ветхое бревенчатое строение с двумя классными комнатами.
В версте от села укрепились мощные кирпичные стены женского монастыря. Остроконечная колокольня воткнулась в небо, а часы на ней каждые пятнадцать минут отбивают тягучую, заупокойную мелодию. Лучшие земли по всей округе принадлежат монастырю, а мужикам остались буераки да прилесные мочажины.
Десятилетний Иван оказался в Крутогорке перед самой революцией. Отца его, военного врача Петра Ивановича Бойцова, разорвал немецкий «чемодан», угодивший прямо в полевой госпиталь. Было это во время наступления русских на Перемышль. Жить в городе становилось все труднее и труднее. Мать, Мария Федоровна, пристроила старшего сына Михаила, ученика реального училища, у знакомых, а с младшим, Иваном, уехала в Крутогорку, где учительствовала до замужества.
Иван быстро обзавелся дружками и чувствовал себя в Крутогорке вольготно. Летом он целые дни пропадал в перелесках, оврагах, а иногда вместе с другими ребятами добирался и до большого леса. Вместе с ними гонял в ночное, широко расставив локти, трясясь и подпрыгивая на костлявой спине коняги.
Зимой бегал в школу; на самодельных лыжах в снежных вихрях слетал по крутому склону и катился до самой Эльтемки.
А село жило беспокойно. Много бродило разных слухов, а точные сведения о событиях приходили с опозданием. Больше всего ожидали «замирения» с немцами и возвращения солдат в родные избы. Вместо этого пришла весть о том, что «спихнули царя Николашку».
Поговорили, пошумели, но пока ничего в селе не изменилось. Правда, стали доходить вести, что в других селах мужики делят помещичьи земли промеж собой. Но то помещичья земля, а тут монастырская. Велись разговоры, что и монастырскую землю тоже поделить следует, но для большинства сомнительно было: все-таки монашки, хоть они и прославились по округе своим далеко не божественным поведением, все равно вроде как святые и обижать их грех. И сельский священник, отец Евлампий, защищая монашек, грозил карами небесными.
В начале следующей зимы еще больше заволновалось, зашумело село. Слух пошел: новая власть установилась и самый главный теперь — Ленин — декрет написал, чтобы войну кончать и всю землю между мужиками поделить.
Вскоре приехал представитель из волости, провел сход, только назвал его новым словом — митинг. Там он сказал, что теперь вместо старосты надо выбрать сельский Совет, а монастырскую землю поделить.
