— Товарищ капитан, на борт прибыл первый помощник.
Сомов в эту минуту с неудовольствием думал, что он, хоть и заранее зол на этого чудака с чемоданом, однако и доволен, что не нужно будет объясняться с пароходством: еще бы полчаса — и он ушел бы в море без помполита. На голос старпома Сомов гневно повернул голову, хотел сказать: «Прекрасно, теперь мы, наконец, оторвемся от причала». Но в каюту вслед за старпомом вошел атлетически сложенный мужик со спокойным широким лицом. Сомов взглянул на него исподлобья — и промолчал.
— Знаменский Николай Степанович, — протягивая капитану руку, сказал помполит.
Сомов несколько помедлил, словно прикидывая, имеет ли этот человек основания первым подать руку, потом коротко пожал ее. На лице капитана лежал отпечаток раздраженности и пренебрежения.
— Приехали? Ну, хорошо, а то мы заждались… Идите устраивайтесь, отдыхайте, смотрите судно. Поговорим потом. Сейчас мне некогда, скоро отход.
Помполит посмотрел капитану в глаза и, не сказав ни слова, вышел из каюты.
«Из бычьей породы», — коротко резюмировал свои впечатления Александр Александрович и принялся ходить из угла в угол обширного кабинета.
Собственное резюме заставило Сомова задуматься. Себе он верил. Даже раздражение его поутихло. Александр Александрович был твердо убежден, что по физиономии, фигуре, осанке человека можно судить о характере. И сам почти не ошибался в своих предварительных умозаключениях. В данном случае в основе характера нового помполита несомненно лежали упрямство, решительность и солидная проломная сила. Нужно как следует присмотреться к помполиту, решил Сомов. «Бык есть бык. Выясним его бодливость», — закончил он свои размышления и поднялся на мостик. Лоцман уже стоял в ходовой рубке.
Едва Знаменский, вынесший от капитана обидный холодок, успел вернуться к себе в каюту, — на судне начались шум и суета. Коротко и тревожно прозвучали сигналы колоколов громкого боя, на палубе послышался топот торопливых ног, с мостика раскатисто прозвучала какая-то команда, а за бортом взвизгнула сирена буксира.
Николай Степанович прильнул к иллюминатору. Запыленное стекло и узкий сектор обзора только взвинтили его любопытство: он ничего не мог рассмотреть, но почувствовал, как судно качнулось и начало двигаться.
Береговой человек, впервые ступивший на палубу «своего» судна, Николай Степанович, естественно, не выдержал, толкнул раскрытый чемодан под стол, накинул на плечи только что снятое пальто и выскочил из каюты. Он нашел укромный уголок на ботдеке (шлюпочной палубе), между надстройкой и шлюпкой правого борта. Отсюда хорошо было видно все судно и открывался широкий обзор.
