— Некультурно у нас еще с дорогами, — сказал плотный мужчина в добротной кожаной куртке, брезгливо глядя на разлетающиеся вокруг грязные брызги.
— Некультурно, Василий Петрович, что и говорить! — согласился сидящий за рулем молодой человек и включил радио.
«Прости, небесное созданье, — послышался глубокий печальный голос, — что я нарушил твой покой…»
— Степанов поет, — уверенно сказал Василий Петрович и от удовольствия прикрыл глаза. — Не зря ему народного дали. Голосина!
— Сразу узнали?
— Степанова-то? Ну кто ж его не узнает! Осторожнее, Толя, смотри мосток-то… Издали ничего, а вблизи, оказывается, подгнил.
Машина медленно сползала на шаткие бревна.
Когда подъехали к реке, солнце уже проглянуло сквозь тучи белесым непропеченным блином. Река дышала холодом и напоминала Северное море — тяжелое, свинцовое, с тревожными клочковатыми волнами.
Толя вытащил из багажника резиновую лодку и принялся накачивать. А Василий Петрович, разминая затекшие ноги, грузно шагал по мокрому песку, прикидывал, где сейчас лучше должна брать щука, и покровительственно гудел:
Прости, небесное созданье,
Что я нарушил твой покой.
— Ну как, Толя?
— В порядке, Василий Петрович. Можно спускать на воду. Куда поедем?
— В том-то и вопрос, куда? Вон там какой-то мужичонко, по-моему, таскает рыбу. — Он указал на виднеющуюся плоскодонку. — Наверное, шельмец, знает места.
— Ваше оборудование… — Толя достал из машины и вынул из чехла блестящий лакированный спиннинг, вставил одно колено в другое, прикрепил катушку и подал Василию Петровичу. — Блесны не забыли?
— Блесны при мне, — ответил тот, похлопав себя по карману. — Я вот думаю: не заправиться ли нам перед началом?
— Как хотите. Дело хозяйское, — Толя достал чемоданчик с закуской. Тут же был извлечен термос и бутылка со «Столичной».
Василий Петрович выпил и со смаком понюхал черную корочку. Достал папиросу и зажигалку в виде женской головки в кокетливом колпачке. Закурил.
Толя принес лодку, спустил в воду, помог забраться Василию Петровичу. Они сидели на дне ее, словно в корыте, гребя куцыми широколапыми веслами.
— Подрули-ка к тому мужичку.
Рыбачок в плоскодонке в это время подцепил багориком довольно крупную щуку.
— Ишь, чертяка, наверно, знает щучьи ямы.
— Точно, — согласился Толя.
Они подгребли совсем близко. Мужичок бросил щуку на дно лодки и выпрямился.
Василий Петрович общительно, по-свойски крикнул:
— Ну как? Берет? — и прибавил соленое словцо.
— Угу, — коротко ответил рыбачок и, отвернувшись, шагнул на корму.
