И постояла. Все снасти, прекрасные снасти, были беспощадно преданы огню.
Рикошетом и мне досталось. Я сам слышал, как Алена Петровна журила мою половину:
— Больно вы миндальничаете со своим. Учитесь у меня! Отучила я своего Федечку. Ни одной удочки в доме, ни одного слова о рыбалке…
После такого разговора и у нас поднимался и жарко дебатировался вопрос об авторитете, солидности и прочих вещах. Но я — не Федя, мои снасти остались при мне. Правда, на всякий случай я их несколько месяцев хранил у одного холостого приятеля…
Вы только не подумайте, что Алена Петровна не любила своего Федечку. Надо было видеть, как она встречала во время войны почтальона. Она места себе не находила, если от мужа неделю не было письма с фронта. Она из Москвы даже в самое трудное время не захотела уезжать, а когда получила известие, что Федя ранен и лежит в госпитале где-то в Сибири, так немедленно собралась и полетела к нему с дочкой. И прожила там до тех пор, пока он не поправился и снова не ушел на фронт.
А сам Федя, к великому нашему изумлению, наш тихоня Федя, про которого мы говорили, что у него характер более женственный, чем у жены, которого любой школьник мог уговорить не ставить ему двойки в табель, на фронте оказался самым что ни на есть боевым командиром. Сами посудите: ушел человек в ополчение рядовым, а вернулся майором при семи орденах. Полком командует!
А уж как им довольна была Алена Петровна! На радостях она даже со мной помирилась. Она тогда твердо была убеждена, что ее Федя, майор, солидный человек, и думать перестал о рыбалке. Ведь какой авторитет у человека!
И вдруг однажды, вернувшись домой, она застает такую картину: папа с дочкой играет… в удочки. Да, да. Играет в рыбалку. Сидят они оба на диване, у каждого в руке по прутику с леской и крючком из булавки. Сидят и ловят целлулоидных карпов.
Алена Петровна готова была взорваться, но нашла силы, сдержалась. У нее была надежда, что все это просто игра. Она даже пошутить пыталась:
— Ну как, клюет?
— Нет, Аленушка, плохо. Как в бочке, ловим. Битый час сидим и ни одной поклевки не видели. Нет жора. Но ты не огорчайся, милая. Завтра я собираюсь поехать в Хлебниково. Говорят, там хорошо плотва пошла.
Алена Петровна ахнула про себя и прислонилась к дверному косяку: она поняла, что муж не шутит.
На другой день Федор Иванович принес домой все, что положено иметь хорошему рыболову-любителю для зимней ловли.
— Ты, дорогуша, освободи мне один ящик в шкафу, — сказал он таким тоном, точно и не замечал, что супруга стоит уже одной ногой в обмороке.
