Еще до созыва съезда против Тасеева был послан отряд милиции в 50 человек — под командой Валькова — и другой отряд из 120 человек по Казачьему тракту. Появление этих отрядов и помешало тасеевцам прийти на помощь шеломовцам. Отряды, произведя разведку, вынуждены были остановиться в 70 верстах от Тасеева.
Мы прекрасно сознавали, что этими силами неприятель не ограничится, и поэтому-то те три недели, которые прошли со времени появления первого отряда и до посылки уже большого отряда под командованием капитана Мартынова>{18}, мы интенсивно использовали для подготовки. Действительно, в январе 1919 года получаем от нашего товарища Кудимова, который заранее был послан нами в Канск для связи и информации, известие, что против нас выслан отряд в 1000 человек при 6-ти пулеметах и 2-х орудиях. К прибытию отряда мы были уже готовы: окопы в полном порядке, организованы перевязочные пункты с медицинским персоналом, вблизи окопов построены теплые помещения и пр. Мы были уже в окопах, когда получили донесение, что отряд пришел в деревню Плодбино, в 5-ти верстах от Тасеева. Из деревни Плодбино Мартынов отправил в Тасеево воззвание и приказы, в которых предписывал населению оказать ему содействие в поимке преступников-большевиков, гарантируя прощение в случае выдачи руководителей; он также обращался и в штаб, приказывая нам сдать оружие. И население, и штаб отнеслись к воззванию пренебрежительно, ни на какие предложения Мартынова не пошли, а ожидали начала боевых действий.
Мы предполагали, что бой начнется по линии дорог Суховской и Хандальской. На этом фронте в то время находились Федор Астафьев и я, противник же сманеврировал, и на рассвете верховой разведчик доложил нам, что на Плодбинской дороге показались неприятельская разведка и пехота. На этом участке фронта нами была оставлена лишь небольшая засада из 13 человек, из которых только четверо были вооружены винтовками, а остальные дробовиками. Пришлось находившийся при нас резерв из 15 человек, 10 из которых были вооружены пятизарядками, а 5 — дробовиками, посадить на подводы и отправить к месту боя. Вместе с отрядом отправился и я.
Наша задача заключалась в том, чтобы добраться до засады, оставленной на Плодбинской дороге, увеличить ее силы, поднять дух и, главное, во что бы то ни стало задержать противника и не дать ему прорваться.
Когда мы въехали в село, то по крышам уже щелкали пулеметы и среди деревни рвались снаряды. Пока можно было ехать — ехали, а когда попали на линию обстрела, пришлось уже пробираться с большим риском и опасностью. Но несмотря на в буквальном смысле слова град пуль, добрались без потерь. Сидевшие в засаде товарищи с нашим приходом воспряли духом. К этому времени одного из них убили, другого — ранили и его перенесли на перевязочный пункт. Оставив приведенный отряд в окопах, я пошел на гумно, которое находилось в версте от нашей засады и откуда я должен был руководить боем. Там же должен был находиться резерв. Он состоял из 150 невооруженных людей, которые должны были сменять по очереди товарищей, находившихся в окопах. Смену нужно было организовать немедленно, так как мороз достигал 30°. Придя на место, я людей не увидел: лишь множество ног торчало из соломы. Пришлось применить недемократические меры и действовать решительно: первого попавшегося вытаскивали из соломы и «ободряли». Озябших в окопах через каждые 10 минут сменяли товарищи, находившиеся на гумне.
