. После этого мы приступили к переговорам с чехами, которые держали себя очень неуверенно и производили впечатление, что они боятся нас.
Чехи сказали, что их неправильно о нас информировали. Им говорили, будто в Тасееве засели разбойники, но теперь они сами видят, что это неправда, что налицо имеется обыкновенное крестьянство, поддерживающее Советскую власть, что они сами своим выступлением совершенно не собираются вмешиваться во внутренние дела России, что и выступление они произвели с одной специальной целью, а именно: как можно скорее пробраться к себе на родину. Мы со своей стороны никаких обещаний не давали и никаких договоров или соглашений не подписывали. Окончив переговоры, возвратились в Тасеево, где прежде всего вокруг села устроили окопы, после чего решили выйти на Казачью и по реке Енисею соединиться с красноярцами.
Для ведения всех этих операций был организован штаб, в состав которого вошли все члены волисполкома и тов. Двоеглазов. Еще раньше из Енисейска на соединение с нами пришел отряд красногвардейцев в 30 человек и 9 верховых. Фамилию их начальника не помню. Из Казачьей навстречу нам был выслан нарочный, сообщивший, что губисполком ликвидировался и члены его на пароходе проследовали мимо Казачьей. Наш же уполномоченный Орлов прислал нам письмо, в котором сообщил, что не в состоянии долее продолжать борьбу и уезжает в город Енисейск к своим родственникам. Отряд, прибывший к нам из Енисейска, узнав о падении Красноярска, ушел от нас, участники его стали расходиться восвояси, не сдавая оружия. Ушедшие кавалеристы проявили себя мародерами и хулиганами по отношению к местному населению, и нам пришлась принять срочные меры к их поимке.
Еще до отъезда губисполком передал Тасеевскому волисполкому, после захвата уездного города Канска, права ликвидированного уездного ревкома.
Выйдя на Казачий тракт, отряд наш остановился на ночлег. Была выставлена застава, которой было дано распоряжение задерживать всех едущих, проверять документы, а подозрительных направлять в штаб отряда. Среди задержанных трое показались крайне подозрительными и были направлены в штаб. При проверке в штабе документов задержанных один из них предъявил удостоверение на имя Ястребова. Документы оказались подложными. У второго — тоже. Третий предъявил документ от Иркутского областного комитета по закупке продовольствия. Последний никаких подозрений не возбудил и был освобожден. Один из наших товарищей в человеке, назвавшимся Ястребовым, опознал эсера Портяникова, орудовавшего в северной тайге. И действительно, после тщательного обыска, у обоих были найдены зашитые в рубцы платья документы, выданные подпольной контрреволюционной организацией. Оказывается, Портяников ехал, уже получив назначение на должность уездного военного комиссара, а другой, некто Балада (тоже эсер), состоял при Портяникове не то помощником, не то советником. По распоряжению штаба оба были расстреляны.
