— Я хочу увидеть улыбку на твоем личике. Когда ты улыбаешься, ты делаешься просто прелестной. Сарданга…
— Уйди!
Девушка попыталась проскочить мимо американца, но Дик крепко сжал ее в объятиях, пытаясь поцеловать.
— Пусти! — крикнула девушка.
Андрейка первым услышал крик и выскочил из юрты. Вот он уже возле Дика. Рванул его за плечо. Тот повернул к нему голову и выпустил девушку. Сарданга отскочила в сторону. Андрейка со всей силой толкнул в грудь Дика и дал по-деревенски подножку. Дик спиной упал на поленья и сучья, которые тут же лежали на земле. Лицо американца перекосилось от боли и злобы. Он, морщась, стал медленно подниматься.
— Ах, ты… — выругался Дик.
Американец поднялся, но между ним и Андрейкой стоял уже дедушка Пых.
— Уйди, старик, уйди, — в бешенстве кричал Дик.
Руки его, сжатые в кулаки, стали медленно подниматься. Кажется, еще мгновение, он оттолкнет Пыха и набросится на Андрейку. Лицо его искажено. Но в это время прогремел выстрел, и все повернулись в ту сторону. К юрте быстро спешил на лыжах Джемс. Это он выстрелил. Американец видел все и сейчас торопился к месту происшествия. Дик отошел в сторону и сел на старые нарты. Джемс быстро отстегнул лыжи, подошел к Пыху и виновато заговорил:
— Прошу извинения, прошу извинения, как все нехорошо получилось. Я нисколько не виню вас. Прошу извинения. Мы должны жить дружно, как жили все это время. Нам, собственно, и делить нечего. Забудем все это и будем жить по-прежнему дружно, как жили.
— Пойдем, однако, в юрту медведя кушать, — пригласил охотник Филиппа Егорыча.
Джемс с перекошенным от злобы лицом смотрит на Дика и цедит сквозь зубы:
— Дурак. Настоящий дурак. Ты так можешь загубить все наше дело. Любовник! Мальчишка! Видите ли, он влюбился и начал устраивать сцены ревности.
Джемс сидел за столом и читал изрядно потрепанную книгу. Вернее сказать, он просто смотрел в книгу, мысли его витали где-то возле его будущего богатства.
Дик, обнаженный по пояс, избивал грушу, подвешенную в углу для тренировки.
— Будет тебе стучать, читать не даешь. И вообще меня выводит из терпения эта твоя дурацкая затея.
Дик сделал глубокий вдох и сказал, обращаясь больше к себе, нежели к Джемсу.
— На сегодня, пожалуй, хватит.
Он снял перчатки, повесил их на гвоздь рядом с грушей и сделал несколько приседаний. Потом обтер полотенцем слегка вспотевший торс.
— Слушай, старина, ты должен понять, что чем больше я колочу этот глупый пузырь, тем крепче моя рука держит приклад винчестера. Я с одного выстрела разбиваю грецкий орех на сто ярдов, пронзаю бекаса влет, я…
