Узнав старого знакомого, командир отряда молча обнял его.
— Вы знакомы? — удивилась Маричка, остановившись рядом.
— Чего ж вы сразу не сказали, кто нас ждет в лесу? — вместо ответа безобидно упрекнул ее Егоров.
— Во-первих, не ведала, что вы знакомы. А во-вторих, в таком деле надо уметь молчать.
— Маричка у нас насчет молчания молодец, — ласково сказал Лонгавер и отечески похлопал ее по плечу. — Возвращайся, дальше мы пойдем сами.
Одним зубиком Маричка прикусила нижнюю губу и открыто посмотрела в глаза Березина. Она ничего не сказала. Только кивнула. Но в этом было все — и пожелание доброго пути, и боль души по поводу столь мимолетной встречи, и робкая надежда на новую встречу.
Березину хотелось ей сказать что-нибудь ласковое. Но не посмел он при старике. Да и товарищи тут. Пусть никто пока не знает, что эта девушка стала для него самым дорогим на свете человеком.
В полдень остановились в глубоком лесистом ущелье. Лонгавер предложил здесь отдохнуть, пока с гор не уйдут солдаты. Он предупредил, что наверху будут здорово стрелять. Немцы пострелять любят, а руководят операцией три немецких офицера.
На этом бача Лонгавер крепко пожал руку каждому десантнику, дал наказ Шагату никуда пока не двигаться и ушел.
Выставив караул, Егоров послал разведку к тропе, по которой, как предполагал Шагат, могут пойти каратели. В разведку отправились Сенько с Ващиком.
— Смотри, без фокусов! — предупредил Вацлава Егоров.
Уж кто-кто, а он знал пристрастие Сенько к «фокусам». То красное знамя повесит в советский праздник на доме самого коменданта полиции, да еще и напишет: «заминировано». То прямо из постели выкрадет бургомистра.
Вацлав дал слово, но случилось непредвиденное.
Поднявшись по лесистому склону на гору, двое разведчиков остановились на полянке, с которой было видно самое основание ущелья, словно ульями уставленное домами старого селения. В верхнем конце села, у крайнего дома стояло три крытых грузовика. Шоферы сидели у ручья, курили. А солдат не было видно.
«Значит, пошли в горы, — решили разведчики. — Что ж, будем ждать».
И тут они услышали довольно громкий, непринужденный говор.
Сенько пальцем изобразил в воздухе зигзаг, указывая Вацлаву на то место склона, где, по его мнению, извивалась тропа, а по ней поднимались в гору каратели. Тихо, от бука к буку, которые здесь были особенно развесистыми, разведчики перешли вправо. Разговор идущих в гору солдат стал явственней, четче. Сенько и Ващик словно в шатре стояли под навесом густой кроны бука, склонившегося в сторону ущелья.
