Пошли они рядом. Причем Иланка все время подхватывала незнакомца под руку, когда тот спотыкался.
После километра мучительного пути Иланка предложила сделать носилки и нести совсем обессилевшего человека.
Русский присел на пень, Иржи и Иланка пошли искать подходящие шесты. И когда вошли в березовый молодняк, Иржи сердито прошептал:
— В больницу его устраивать будешь сама. Я не хочу, чтобы меня видели с русским, даже если он всего лишь пленный, бежавший с поезда.
— Знаю, какой ты трус, и не прошу твоей помощи! — отрезала девушка.
К счастью, было уже так темно, что Иржи не видел ее глаз, полных презрения.
— Но знай, если ты этого человека предашь, я тебя… — Иланка даже не нашла меры наказания.
Вернулись они с длинными шестами. Иржи достал из рюкзака свою плащ-палатку и смастерил подобие носилок.
С трудом уговорили русского лечь на носилки и понесли… Иржи взялся впереди, за короткие концы шестов, а Иланка за длинные, так легче.
В Буковце, куда они пришли, было тихо, как бывает перед самым рассветом. Поэтому шаги патруля Иланка услышала издалека и вовремя указала Иржи на сарай возле крайнего дома, где жил главный врач больницы Бернат.
Доктор заметил их из окна и вышел. Завел в сарай, где, засветив фонарь, участливо склонился над человеком, неподвижно лежавшим на носилках. Осмотрев его, доктор сказал, что заботу о больном берет на себя.
Из сарая доктора Берната Иржи направился прямо в жандармерию. Он очень обрадовался тому, что, несмотря на ранний час, пан врхний — начальник жандармской станицы был у себя в кабинете.
Надпоручик Куня, всегда спокойный, уравновешенный и, видимо, оттого полнеющий человек, молча выслушал сообщение Иржи Шробара.
Услышав о русском раненом, в котором Шробар подозревал десантника, Куня сказал:
— На поимку советских десантников брошена Банско-Бистрицкая дивизия.
— Дивизия против кучки парашютистов? — не поверил Шробар.
— Кроме того, — Куня словно и не слышал этого замечания, — с минуты на минуту прибудут представители немецкой жандармерии. Понимаете, пан Шробар, какое значение придается этой, как вы выразились, «кучке парашютистов»? И вот одного из этой кучки вы тихо, безо всякого шума привели прямо в местечко. Только не зря ли оставили его у доктора? Впрочем, теперь он от нас не уйдет. — Куня подал Шробару чистый лист бумаги, ручку. — Пожалуйста, изложите все на бумаге. А я пошлю за тем русским.
И начальник жандармской станицы вышел, защелкнув дверь на замок. Войдя в кабинет своего помощника и друга детства Яна Шестака, он обратился к тому с лихорадочной быстротой.
