После того как поели, Мыльников достал из кармана шелковый лоскуток и протянул его командиру партизанского отряда.
— Прочтите это и пошлите за руководителем партийного подполья.
Владо бережно развернул необычайный документ на шелке и вслух прочитал его. А также то, что было написано на печати: «Украинский штаб партизанского движения».
Подняв глаза на Мыльникова, он покраснел и сказал:
— Теперь другое дело. Смиду вы сможете увидеть в первый же его приход к нам.
— Вот это по-деловому! — сдержанно улыбнулся комиссар. — С ним встретится наш командир. У нас есть важное поручение от словацкого ЦК партии. Если можно, ускорьте нашу встречу.
— Я сделал бы это сегодня же, но мы дороги к ним не знаем. Они приходят к нам сами. Я-то ведь сам пока беспартийный… Как придут, сразу сообщим вам.
— Договорились, — кивнул Мыльников. — А теперь расскажите, как у вас идет подрывная работа. Какими способами пускаете под откос немецкие поезда.
— Под откос? — переспросил Николай Прибура, впервые услышавший этот партизанский термин.
Однако он понял, о чем речь, и рассказал обо всем, что им удалось сделать.
Однажды они сняли рельсы на целом километре и сбросили их в пропасть, над которой проходила дорога. На двое суток было остановлено движение воинских поездов.
— Неплохо! — похвалил Мыльников.
Ободренный похвалой опытного партизана, Николай рассказал и о главной диверсии отряда — подрыве виадука.
— Чем подорвали виадук?
— Динамитом. Шахтеры дали.
— Значит, мин у вас нет.
— Я слышал, что партизаны делают их сами, но у нас никто не умеет, — виновато заявил Николай и робко спросил, не сможет ли комиссар научить их этому делу.
Опытному украинскому партизану, пустившему под откос десятки вражеских эшелонов, уровень диверсионной работы партизан отряда Владо показался первобытным, но Мыльников своего мнения не высказал, а наоборот похвалил их и со свойственной ему деловитостью скупо сказал:
— Пойдете со мной на диверсию. Кое-чему научу. Дам новые мины.
Партизаны этому необычайно обрадовались и сказали, что они собираются провести диверсионную группу в такое место, где без особого риска можно заминировать путь.
На том и порешили.
Канторская долина похожа на русло высохшей реки. Начинается она под высокой горой, покрытой густым смешанным лесом, и круто спускается вниз, все расширяясь, обрастая кустарником. А кончается местечком Склабина. У самой подошвы горного кряжа — новый дом лесорубов. Длинный и вместительный, как сарай, сруб из толстых, еще пахнущих смолкой бревен, притаился под вековыми разлохмаченными елями. Единственное окошко, прорубленное рядом с огромной дверью, кажется хитро прищуренным оком лесника, завидевшего браконьера. Долина из окна этого дома просматривается километра на два, а с трех сторон его охраняет горный кряж такой крутизны, что спуститься с него бесшумно невозможно. Потому-то партизаны старшего лейтенанта Величко и облюбовали это место для своего жилья.
