Светает. Тишина в городе, будто нет нигде никакой войны. Словно по необитаемой земле топают кованые сапоги. Гулкий топот приближается. «Это патруль», — догадываются партизаны и уходят в подворотню ближайшего дома. Сенько становится за большим развесистым буком и ждет.
По самой середине улицы, беспечно покуривая, идут два словацких солдата. Один рядовой, другой ефрейтор.
Важно, что это не гардисты, обыкновенные пехотинцы. Тот шахтер так и говорил, что караульную службу несут словаки. А немцы только отсыпаются после Восточного фронта.
Когда солдаты поравнялись с домом, возле которого затаились партизаны, Сенько жестом приказал своим товарищам оставаться на месте, а сам, повернув шляпу алой ленточкой назад (единственное, что изобличало его как партизана), деловито, как человек, спешащий на работу, пошел через улицу, наперерез патрулям. Те остановились в недоумении, окликнули, потребовали документы на право хождения в комендантский час.
Сенько учтиво приподнял шляпу. Каждому сказал: «Доброе утро, пан». Потом достал из внутреннего кармана своего видавшего виды пиджачка щупленький бумажник, в котором, казалось, ничего не было, и бережно вынул оттуда шелковую белую ленту.
— Что это такое? — удивился ефрейтор. — Вы давайте мне настоящий документ, или идемте в комендатуру.
Но Сенько все так же вежливо посоветовал прочитать то, что написано на белом шелку.
Ефрейтор сказал, что это какая-то китайская грамота, раз не на бумаге, и, выругавшись, все же взял предложенный ему документ.
Автоматчики Вацлава Сенько к тому времени стояли уже за спинами патрулей, в каких-нибудь десяти метрах. Это были неразлучные Миро и Тоно, участвовавшие во всех его разведывательных налетах, за которые ему не раз влетало: слишком они рискованны, а часто и безрассудно ухарски. Но таков уж был Вацлав Сенько.
Пробежав по строчкам необычайного документа, ефрейтор потянулся ко лбу, на котором вдруг выступила испарина.
— Идите во двор, чтоб мои хлопцы не подумали, что вы сопротивляетесь, — все так же вежливо предложил Сенько и кивнул на своих друзей, бесшумно, как тени, надвигавшихся с автоматами на изготовку.
Ефрейтор натянуто улыбнулся и спросил, что они собираются делать.
— Немцев брать, — ответил Вацлав и повернул свою шляпу.
Увидев алую ленточку на ней, солдат схватился за автомат. Но ефрейтор сильной рукой опустил дуло к земле.
— Ты что, ослеп? — только и сказал он. — Это не просто пан, а товарищ, велитель партизанов!
