— Так что ж, я так вот и пойду к нему? Скажу, рассказывайте мне сказки, — волчонком огрызнулся Юрай.
— Эх ты! Да я бы на твоем месте пошел, помог бабичке воды принести или там дров наколоть… Он и раздобрился бы…
— Я дома не работаю, а то еще там!
— А если я тебе еще подарок сделаю? — по-прежнему не отрываясь от окна, спросил отец.
— Смотря какой.
— Привезу из Братиславы аккордеон.
Юрай, как выстреленный из пушки, вылетел в прихожую и через минуту влетел обратно к отцу, на ходу застегивая пуговицы пиджачка. Лицо его блестело, словно свежеиспеченная масляная оладья.
Черный улыбнулся.
— Ну, сынок, раз ты так тепло одет, посиди у бачи, пока не уйдут внучата, а потом немножко побудь возле дома, за сараем где-нибудь. Может, еще кто придет… Только если кто чужой, ты сразу же возвращайся домой, А то теперь ночью опасно попасть на глаза незнакомому человеку.
— Сам знаю. Партизаны неуловимого Владо везде шныряют.
— Не партизаны, а бандиты, запомни это!
Сын недоуменно посмотрел на отца и, как всегда, без стеснения бросил в ответ:
— Бандит это тот, кто грабит и убивает ради денег. А партизаны, как и коммунисты, за свободную Словакию, против Глинковой гарды и Гитлера.
— Эт-то еще что такое? — Больше Черный и слов найти не смог. — Кто тебе внушил?!
Но мальчишка уже убежал.
И Черный задумался о чем-то. Впрочем, был он вовсе не Черный, а наоборот Вайсс. Но за дела его, отнюдь не такие белые, как эта фамилия, прозвали этого немецкого Вайсса, словацким Черным.
Рудольф стоял под старой елью, окутанной ночным туманом, который поднимался откуда-то снизу, от шумящей речки. Сразу за речкой деревня, а там дом Эстова. Вот он, рукой подать, за две минуты туда попасть можно, и никто ночью не заметит.
Да вся беда в том, что кто-то в доме посторонний. Время от времени мелькают какие-то фигуры перед огнем на кухне. Конечно, это соседи, раз даже окна не занавешены.
Вот еще прошел мальчишка какой-то. Ну, да он навряд ли задержится.
Через некоторое время Рудольф посмотрел на светящиеся ручные часы — уже одиннадцать, а мальчишка не выходит.
Наконец, открылась дверь и появились сразу два мальчика. Рудольф улыбнулся. Это что ж, входил один, а выходят два? Впрочем, тот был поплотнее. Значит, он еще в доме, а вышли другие. А вдруг это родственник и останется ночевать? Что тогда делать?
Однако он все-таки дождался: плотный мальчишка, наконец, показался в желтовато-белой полосе света. Потом этот свет в двери исчез. А вскоре огонек на кухне совсем погас, все сравнялось в ночном тумане.
