Майор Сикурис, командир полка, стоявшего близ города Брезно, был потомственным военным. От отца, даже еще от деда он унаследовал четкость, пунктуальность во всем. Он никогда не опаздывал. Минута для него была отрезком времени, за который можно многое сделать.
Люди, которыми он командовал, знали когда с каким делом можно обращаться к майору Сикурису, а когда нельзя. Еще не была случая, чтобы кто-то из офицеров части заявился к нему даже по самым важным делам в «святое время» — с девяти до десяти утра. Для Сикуриса это был торжественный час подписания документов, в полку же его втихомолку называли попросту бумажным часом. Майор в этот час подписывал накопившиеся за прошлый день бумаги, и боже избавь, чтобы посмели достучаться к нему или позвонить по телефону. Разве что кто-то из начальства.
Адъютант с девяти до десяти стоял за дверью. Неприступный вид его охлаждал всякого, кто пытался нарушить запрет. Приходившие по каким-нибудь неотложным делам офицеры сидели в приемной, не смея даже словом обменяться, будто за массивной дверью, наглухо обитой черной кожей, майор мог их услышать.
И вот в такой-то час ровно в девять ноль восемь, без доклада адъютанта, в кабинет грозного майора Сикуриса запросто, как в казарму, вошел незнакомый капитан. А за ним еще два человека. Все в форме словацких офицеров.
— Кто вы такие? — стукнув по столу левой рукой, сердито крикнул майор. — Я занят! Я не принимаю! — И он потянулся к кнопке звонка, чтобы вызвать адъютанта.
— Не поднимайте шума, господин Сикурис. — Капитан успокаивающе поднял руку. — Я командир партизанского отряда, капитан Советской Армии Егоров. — Это мои товарищи — командир диверсионной группы Йозеф Подгора, а это ваш офицер, подпоручик Цирил Кухта, полномочный представитель партизанского штаба в вашем полку. Предупреждаю вас заранее, что в этой роли он здесь останется до конца войны. За жизнь его отвечаете лично вы, господин Сикурис.
Майор Сикурис вскочил из-за стола.
— Это шантаж! Я не позволю! Адъютант!
Подгора предупредил, что адъютант майора сейчас войти не может, так как занят с советскими товарищами.
— Меняются сувенирами, — добавил он в шутку.
— Вы не имеет права! — продолжал буйствовать майор. — В чужой форме… Да вас немедленно надо арестовать! Кто вы на самом деле? Из службы безопасности?
— Ну уж если вы, господин майор, принимаете нас за переодетых гестаповцев, тогда разрешите представиться официально.
Егоров положил на стол свой документ — белую сверкающую шелковую ленту, шириной в ладонь. Быстро пробежав глазами по черным буквам, напечатанным на шелке, майор побелел.
