Шумец же принес хорошие вести. Лапы гестаповцев не коснулись нашей молодежи. Все вовремя были предупреждены о возможных арестах.
Через несколько дней на Пронднике я встретился с Романом Сливой (кличка Вебер), командующим IV округом Гвардии Людовой, и Францишеком Малиновским (клички Стары, Петр, Загура), секретарем окружного комитета КПП. Мы проанализировали причины арестов, подсчитали потери.
Аресту прежде всего подверглись товарищи из первого комитета района Подгуже и Краковского городского комитета. Они составляли ядро руководства нашей организации.
С Шумецом я по-прежнему поддерживал связь. Во время одной из встреч он сообщил мне, что встретил в городе Дубеля.
Нам это было непонятно. Предатель? Мы решили не искать с ним встречи. Как стало известно после войны, Дубель в гестапо «раскололся» до истечения так называемого «периода конспирации» (двадцать четыре часа). Период этот, как известно, давал возможность укрыться тем товарищам, которые имели контакт с арестованным. После освобождения Дубель застрял где-то в провинции и в результате ушел из-под наблюдения гестапо, выпустившего его как приманку. После войны за измену его приговорили к десяти годам тюремного заключения.
Гестапо хотело еще глубже запустить свои лапы в нашу организацию. И этому надо было всячески противодействовать. Я связался с Вебером, и мы решили перерезать все нити, которые могли каким-то образом навести гестапо на след организации. Изменили клички, конспиративные квартиры, временно запретили отдельным товарищам поддерживать между собой связь. Рекомендовали всем усилить бдительность, запретили поддерживать старые контакты.
После этого мы вздохнули с облегчением. Однако мысль об арестах не давала нам покоя. Откуда пришла опасность? Дубель? Но ведь он был арестован в ту памятную ночь вместе с другими товарищами. Значит, предал кто-то другой. Но кто? Я терялся в догадках.
Во время арестов гестаповцы забрали часть нашего оружия. Они находили его в тайниках. Была ли это случайность? Оружие мы, как правило, прятали у Вайды. Гестаповцы извлекли его из тайника без особых трудов. Нашли у него и литературу, которую он накануне получил у Мариана Урбаника. Это заставляло задуматься. Гестаповцы зверски издевались над Вайдой, но он не сказал ни слова.
Нашей связной, по кличке Валя, удалось узнать, что из Подгужского комитета только Урбаник (Калина) разгуливал по городу. Как-то Валя встретилась с ним на улице. Он потребовал, чтобы она связала его со мной. Валя отказалась сделать это. Она, как и все мы, почему-то не любила его. Самоуверенность Урбаника отталкивала от него и Войнаровича, и Фика, и Гродовского. Нередко наши товарищи видели его в обществе подозрительных лиц. Мы не доверяли ему и сказали об этом Вайде, Шадковскому, Левиньскому, Фику, а также Сливе и Малиновскому, которые поддерживали с ним связь. Однако не все разделяли наши опасения. Вебер и Петр продолжали поддерживать с ним контакты, несмотря на наши предостережения. Однако со временем все контакты с Урбаником были прерваны. А через несколько месяцев в «Трибуне Вольности» мы прочли сообщение, что Урбаник приговорен к смертной казне. Однако к этому времени Урбаника уже не было в Кракове. Он исчез.
