— А, Луганов! — поднимаясь из-за стола и протягивая ему длинную, что семафор, руку, обрадованно басила товарищ Раиса. — Садись, послушай пока. Это моя любовь, девочки. Читает — душа мрет! А считает! Пять чисел по десять цифр в уме складывает! Самородок! Ну, так что, Маркова, у тебя там с конюшней?
Денис сел на указанное ему место и стал приглядываться к находившимся в комнате рабочим девчатам. Худенькая, чем-то напомнившая ему Верочку, девушка вскочила со стула.
— Конюшня и есть! Разве в такой учиться? Собак держать! Да и те с холода взвоют… Кошмар!
— Ясно. Садись, Маркова! — грубовато оборвала худенькую товарищ Раиса. — У тебя тоже конюшня, Топчук? — уставилась она на сидевшую рядом с Марковой толстушку.
— Да не то чтобы конюшня, а тоже радости мало…
— А у тебя, Стрельникова?
— Сами знаете, — поднялась еще одна девушка, но товарищ Раиса жестом предложила ей сесть.
— Вот что, девочки, — уже мягче заговорила она, сложив на столе большие руки. — Всем нам трудно. Все хотят заниматься в теплых и светлых школах, а их нет. Которые под госпиталями, которые буржуи сломали и их прямые пособники. Но как же вы, комсомолки, передовой авангард и культармейцы, позволяете себе отступать, жаловаться на трудности, если за вами стоит народ? Вот ты, Маркова: конюшня!..
— Я не конюшня, — обиделась худенькая, вызвав у всех веселое оживление.
— Правильно, не конюшня, — подхватила товарищ Раиса. — Я о твоей школе, Маркова. Ты была у других? Не была? А ты сходи, погляди, какие у них помещения. Холодно? Так ты парочками сади: парня с девушкой, мужика с бабой — теплей будет!
Девчата смеялись, стыдливо косились на сидевшего в стороне Дениса. Товарищ Раиса собрала со стола бумаги, сунула в папку.
— Словом, так: уголь, пеньку и все, что вы просите для ремонта, дадим, но… — Товарищ Раиса подняла руку, и оживление спало. — Предупреждаю: дадим тому, кто действительно нуждается. Тебе, например, Маркова, не дадим. И тебе тоже, — кивнула она толстушке. — Заявления обсудим…
— Как же так, товарищ Раиса?..
— Ничего, потерпите. Вспомните, как на свиданках мерзли, еще и мокли, а вот жалоб мне что-то не поступало. Все! — упредила она новую вспышку протеста. — Луганов, садись ближе! Маркова, ты останься!
Комсомолки гурьбой повалили к выходу, шумно прощаясь с товарищем Раисой и оставшейся у нее подружкой. Товарищ Раиса проводила их до двери, вернулась к столу.
— Знакомьтесь, товарищи!
Денис осторожно пожал протянутую ему тонкую, как у Верочки, руку Марковой.
