А люди простые к представлениям настолько привыкли, что жить без них не могут. Без очищения грехов, видите ли, тяжело придется. Нет, чтобы к внутреннему Богу обратиться, научиться слушать советы мудрые. Понятное дело — куда легче на жрецов надеяться, чем самим решать.
Словно в подтверждение его правоты, священник развернулся и одним движением перерезал горло белому козлу. Тот и брыкнуться не успел, только захрипел протяжно и на землю свалился. Священник времени зря не терял: загодя подготовленная чаша быстро наполнялась кровью, длинный нож ловко разделывал тушу, и уже через минуту теплые сердце и печень лежали на высоком жертвеннике. Священник воздел руки и запел. Красивый голос разлился над толпою, все подхватили простой мотив и медленно закачались в такт.
Моисей почувствовал, как люди подступили ближе, плечи оказались вплотную прижаты к соседям справа и слева. Поневоле Моисею пришлось подстраиваться под их мерные движения. Люди раскачивались едва-едва, словно огромные волны бескрайнего моря под порывами летнего ветерка. Незатейливая мелодия завораживала, покачивание успокаивало, мысли сами собой уносились прочь, и становилось так легко, будто все внутри пело. Восторг разливался по телу, по рукам и ногам, а, заполнив до самых краев, рвался наружу. Моисей неожиданно обнаружил, что поет в полный голос, и все люди вокруг тоже счастливо вторят священнику.
Моисей ощутил себя частичкой чего-то огромного, бескрайнего, необъятного, бесконечно мудрого и доброго. Но это не пугало, нет, наоборот, заряжало такой энергией и радостью, что, казалось, никакие преграды не страшны!
Так вот что они чувствовали там, на площади! И понятно, почему фараона и стражи вооруженной ни капли не боялись!
Пение затихло, люди застыли на месте. Но живые цепи не распались, остались стоять вплотную, видно, что-то еще должно было произойти. Судя по довольным возгласам что-то важное и необыкновенное. Моисей открыл глаза и обнаружил рядом счастливую улыбку Аарона.
Тем временем священник окропил черного козла кровью и зачем-то положил руки на рогатую голову. Жалобное блеянье, трясущаяся борода, шальной взгляд. Видать почувствовал зверь обреченный, что жить недолго осталось. Или видел, что с собратом белым случилось. Потом широкая спина в простом одеянии, так не похожем на роскошные облачения египетских жрецов, закрыла темное животное.
— Боги праотцов Израиля, вам исповедую все грехи и преступления наши, — твердый голос разнесся над толпой. Козел испуганно тряс головой, но священник рук не снимал.
