Озноб, охвативший его, прошел. Он больше не думал о Бетси. Но холод словно поселился внутри его, и он знал, что это надолго, он помнил, что вот так же похолодел, услышав известие о смерти У. К. Беглера.
Дорога шла вниз по слегка холмистой местности. То тут, то там возвышались груды песка и над ними ярко-желтые землечерпалки. Чуть дальше у них с Филом были свободные земельные участки, пригодные для застройки, но довольно дешевые из-за близости к промышленному району — неподалеку находился стекольный завод. Скоро, через два-три поворота, появятся первые улицы этой части города, именно здесь, на самом высоком и солнечном месте, раскинулся Сондерстенд-хилс.
Огромная машина неслась, шурша шинами. Луи отпустил педаль акселератора, сбросил газ, и «кадиллак», разогнавшись, точно по инерции на одной и той же скорости преодолевал подъемы, спуски, плавные повороты. В низине Луи обдало палящим зноем, которым веяло от разогретого песка и почти пересохшей реки, хотя вверху, на холмах, еще чувствовалось свежее дыхание просторов.
Охваченный не столько мыслями о предстоящей встрече с Филом и Кардуно, сколько странным, непривычным ощущением, что, как бы он ни пытался, он не сможет изменить хода событий и предотвратить того, что должно с ним случиться, потому что в нем самом что-то непоправимо изменилось, Луи по привычке свернул к горбатой, залитой солнцем Кросланд-стрит. Вскоре по обеим сторонам от машины замелькали кирпичные домики с арками или колоннами на фасадах.
С тех пор как застрелили У. К. Беглера и Бетси продала дом, Луи старался не проезжать по этой улице, но сейчас ему было все равно, точно какой-то другой, упрямый и дерзкий, Луи сидел на его месте за рулем. В окна с обеих сторон врывался ветер, Луи чувствовал затылком постоянный сквознячок, разгуливавший в машине, и почему-то именно этот ветер создавал у него впечатление, будто что-то уже совершилось за его спиной в то время, пока он мчится куда-то вперед и вперед.
Подъезжая к Кросланд-стрит, к дому, возле которого он так часто останавливался — под навесом или во дворе на посыпанной белыми камешками дорожке, — он не уменьшил скорости. Чувство безразличия и обреченности предстоящего не покидало его. Он впился взглядом в белый дом Бетси, не сводил с него глаз, пока тот не остался позади — под навесом пусто, за окном никого, трава разрослась, выгорела от солнца, кое-где на лужайке выступали желтоватые песчаные проплешины, потом он переключил все свое внимание на дорогу, смотрел только перед собой на расстилавшееся перед ним шоссе и ни разу не поглядел в стекло заднего обзора, так же как в супермаркете не обернулся назад, точно бежал от самого себя.
