Из-за поворота показалась еще машина.
Дэзи Лин, продолжая танцевать, темным вихрем метнулась на асфальт. Рок наполнял ее, словно рельефный сосуд, всю — от щиколоток до шеи, — она вся была танцем, все тело ее было заряжено неистощимой энергией, и, вероятно, поэтому сейчас она не казалась массивной.
По скорости машины и по тому, что ни шофер, ни его спутники не обратили внимания на известное всему штату сборище хиппи, было понятно, что это самые обыкновенные путники, которым просто пришлось проехать по этой стороне канала.
Любопытные не ездили здесь с тех самых пор, как хиппи стали останавливать чужие машины, вытаскивать людей из их уединенного уюта, глумиться над их респектабельностью, над их страхом. Хиппи не теряли самоуверенности и дерзости даже тогда, когда с воем сирен и визгом тормозов появлялись полицейские автомобили. Охваченные отчаянием от их дерзости и видя, что терять им нечего, полицейские становились все грубее. Среди любопытных, естественно, попадались люди не робкого десятка, и тогда вспыхивали бои, горели машины, подожженные хиппи. Помощники шерифа понимали, что пришла пора решительно вмешаться, разогнать этих длинноволосых, бородатых, иногда безобидно-ленивых, но в то же время и жестоких юнцов, одетых в испещренные цветами синие джинсы, майки и куртки.
Прикрыв глаза, Дэзи Лин продолжала танцевать. Вздрагивающие, извивающиеся тонкие щиколотки, круглые бедра и груди будто прорвались из горячей земли, все в ней звало, извивалось, возбуждало.
Машина съехала с асфальта, не снижая скорости. Тяжелые шины подбросило на земляной насыпи, взметнув облачко пыли, и Корм заметил: двое полицейских с той стороны канала смотрят в их сторону.
Дэби Лин рассмеялась и отбросила в стороны пышные каштановые волосы — казалось, они высосали все соки из ее лица, таким оно было маленьким. В отличие от большинства девушек, которые собирались здесь, она по крайней мере была чистоплотна, и сейчас ее волосы искрились в лучах заката.
«Сколько же ей лет? — попытался вспомнить Корм. — Сколько нам лет, в сущности? И что, черт побери, стало со мной? Я как будто прозреваю и только сейчас открываю окружающий мир!»
Он ощущал какую-то пустоту в груди, это было нормальным после долгих часов оцепенения, но почему так стучит сердце? Эти глухие звенящие удары, которые распирают грудь!.. Он нагнулся, чтобы уменьшить громкость марвиновского магнитофона, и почувствовал на своем плече легкую руку Дэби Лин.
