"Почему бы мне здесь не остаться?" - подумал мальчик, - "Может быть, можно как-то попасть в этот каменный домик!"
Он обошёл домик со всех сторон. Двери, так же, как и окон, нигде не было. Тогда Франц пошёл дальше. Нужно было найти хоть какое-то укрытие, так как дождь усиливался.
И тут он увидел другой домик, но немножко разваленный. В его стене виднелась небольшая неровная дыра. Франц подошёл к дыре и сунул туда голову.
Внутри было душно, стоял какой-то затхлый запах, и слышалось чьё-то дыхание. Франц очень испугался и шёпотом спросил:
- Тут кто-то есть?
Ему никто не ответил, но сопение прекратилось.
- Можно я сюда войду погреться? - ещё тише спросил Франц.
Ответа не было. Глаза Франца привыкли к темноте, и тут он увидел, что внутри каменного домика лежат собаки. Собак было много, штук восемь, они лежали плотным живым ковром, и после того, как он с ними заговорил, некоторые из них подняли головы и начали махать хвостами.
Собак Франц не боялся. Ему всегда удавалось находить с ними общий язык. Поэтому, ни капельки не сомневаясь в том, что делает, он пролез в дыру и лёг рядом с собаками. Они окружили его, как большое меховое одеяло, и мальчик заснул.
Как ни странно, это воспоминание было одним из лучших детских воспоминаний Франца, может быть, даже самым лучшим. Заботы Фриды, которая обогрела его в юные годы, он ценил недостаточно - уж слишком он был тогда маленький. А этот день ему суждено было помнить до конца его жизни.
Наутро Франц проснулся один. Собак не было. Он вылез на воздух и увидел, что на небе ярко сияет солнце. Франц глянул на то место, где вчера лежали конфеты (вдруг феи приготовили для него еду и сегодня), но нет - сегодня ни конфет, ни печенья не было.
Зато невдалеке, на лавочке с литой узорной спинкой, сидел человек в очень странной одежде.
На нём было надето длинное чёрное пальто, наглухо застёгнутое у горла, на шее был намотан большой красный не вполне чистый шарф, голову украшала капитанская фуражка, а на ногах были лёгкие не по погоде сандалии.
Тут же, на лавочке, рядом с незнакомцем, были разложены на выдранных из какой-то брошюры листах хлеб, сыр, лук, картошка, сваренная в мундире, и соль в белой тряпочке. Сама брошюра валялась рядом.
Франц, как к магниту, потянулся к еде. Человек не казался злым или опасным. Но всё-таки Франц предпочёл остановиться шагах в пяти. Он смотрел, как ловко незнакомец нарезает сыр перочинным ножом и отправляет его в рот. Каждый раз, когда мужчина съедал кусочек сыра, Франц сглатывал.
