Неприятным сюрпризом стало то, что евреи к своим склепам не приносили никаких подношений. Приходя на кладбище, посетители приносили не хлеб и конфеты, а маленькие камешки. А некоторые из них, принеся камешек, долго смотрели на него, а затем забирали его обратно и уносили с собой. Франц вспомнил, что в приюте евреев считали жадинами. Кажется, он теперь понимал, почему...
Поэтому кормиться он ходил на старое кладбище. Ещё иногда он посещал рынок. Там иногда удавалось подобрать упавшие с возов фрукты, а однажды какая-то крестьянка отдала ему красивый красный свитер своего сына, она долго пыталась этот свитер продать, но его так никто и не купил, а женщине было пора уже возвращаться домой. Поэтому очень хорошая вещь досталась маленькому оборвышу.
Поначалу Франц использовал этот свитер, как подушку, но вскоре стало холодать, настала осень. Однажды Франц стоял рядом с прилавком с осенним виноградом и ждал, когда торговец попросит его переставить ящик. За такую помощь мальчик иногда получал кисть отличного сладкого винограда.
Внезапно кто-то крепко взял его за плечо. Франц рванулся в сторону, и только отбежав на несколько шагов, оглянулся.
На него смотрел Давид.
- Ну что ты, глупый, ты куда? - проговорил Давид довольно мягко, пытаясь подойти к Францу поближе, - я же искал тебя! Обошёл всё это чёртово кладбище! Мне отдали все наши вещи ваши монашки. А этот ваш Беппо - клептоман, оказывается! Так что винить его особо не следует, это понимаешь ли, болезнь такая... Да куда ж ты убегаешь?!..
Франц посмотрел в глаза Давиду, и вдруг в нём проснулась старая обида.
- Я не знаю Вас! - крикнул он звонко, - не трогайте меня!
Развернувшись, он бросился бежать.
- Постой, постой! - слышался позади голос Давида, Францу даже показалось, что старик попытался погнаться за ним. Поэтому он прибавил шагу.
"Вот так всегда, - с горечью думал Франц. - Скажи правду - не поверят". Его тянуло хоть куда, лишь бы не в приют.
========== Часть II. Глава X ==========
Наступила тоскливая осень шестнадцатого года. Триест встретил Фриду дождем и слякотью. Она никогда не любила пасмурные дни, но головная боль, изрядно мучившая её после контузии, вносила свои коррективы. Без солнца с его ослепляющими жаркими лучами её существование в приступы мигрени становилось вполне терпимым, а ветер, порывистый и резкий, хорошо прочищал мозги.
Ей бы сидеть сейчас дома... Пить горячий какао с хрустящим печеньем и перечитывать любимую госпожу Бронте. Там, на страницах её романов, Фрида смогла бы затеряться и хоть на несколько мгновений забыть пережитые ужасы войны. Она так мечтала об этом в госпитале, но, вернувшись в родной город, поняла, что не в силах усидеть на месте. Тишина и одиночество тяготили её. Ещё больше её тяготила мысль, что вот-вот Триест будет потерян.
