[12] ГОСБЕЗОПАСНОСТЬ НЕ УНИМАЕТСЯ* Цюрих, 3 мая 1974 В 1972 году Госбезопасность затеяла переписку с руководителем "Русского Национального Объединения" Василием Ореховым, редактором журнала "Часовой" (Брюссель), - переписку от моего имени, то есть сочиняла письма к нему, подделывая мой почерк. Сперва с невинными просьбами прислать материалы и воспоминания о 1-й Мировой войне, потом и с приглашениями приехать самому или прислать представителя "для связи" в Прагу. Поначалу эти фальшивые письма пересылались из Праги с обратным адресом известного писателя и психиатра Йозефа Несвадбы, затем - на конвертах появилось подставное лицо Отакар Горский, с "домашним" адресом на учреждение (Прага, ул. Революции, 1, где помещаются Чехословацкие аэролинии и туристические конторы), а телефоном - из того района (ул. Подкаштани и Маяковского), где расположены советское посольство и чешское ГБ. Как далеко зашла бы эта провокация, если бы меня не выслали, - не знаю. Вероятно, хотели арестовать в Праге приехавшего русского эмигранта и затем вокруг него сплести для уголовного суда мои "связи" с эмигрантскими организациями. (Связи с Зарубежьем - любимый конёк советской пропаганды.) Именно потому, что этот случай строится на графической подделке моих писем и такой приём может повторяться в будущем, я и прошу "Тайм" оповестить о нём читателей, сопроводив фотоиллюстрациями.
Подделка КГБ (слева) и моя подлинная подпись. Разумеется, в распоряжении ГБ было много образцов моего почерка и моих подписей, все подцензурные письма, в том числе и постоянный обратный адрес, который они и воспроизвели в точности:
Подделка (наверху) и подлинная рука (внизу). Сам почерк не то чтоб очень хорошо удался их графологам, но что-то схвачено, похожесть есть, и она обманывает.
Подделка (наверху) и подлинная рука (внизу). Любопытно, что жулики из ГБ подделывали не только почерк, но и - из разных других моих писем, прошедших их цензуру, - вылавливали отдельные мои выражения, фразы, синтагмы и вставляли их в свою подделку. Вполне можно ожидать, что все эти приёмы уже и в других случаях применялись против меня, и ещё будут применяться советской пропагандой в её нынешней кампании подделать моё прошлое и дискредитировать меня. Хотя после моей высылки объявлено, что я вообще перестал существовать, Госбезопасность ничуть не ослабила действий против меня и моих друзей. Бессильные уничтожить меня самого, в день моей высылки устроили себе ведьмовский праздник - ритуальное сожжение моей одежды, в которой я был арестован (меня выслали во всём кагебистском). На другой день издали (Управление по Охране Государственных Тайн в Печати) приказ сжигать изо всех библиотек мои немногочисленные сохранившиеся издания и даже целиком те номера журнала "Новый мир", где печатались мои рассказы. Со дня же высылки начались обыски у моих знакомых - в Рязани (Наталья Радугина, на обыск пришло 14 гебистов!) и в других городах, у кого рассчитывали найти или самиздатские мои издания, или что-либо написанное моей рукой, - и всё это тоже отбиралось. У Неонилы Снесарёвой (Москва) вместо обыска инсценировали "воровской налёт" (любимый маскарад гебистов), изъяли всё относящееся ко мне и оставили о том издевательскую записку. Начата систематическая расправа с лицами, подозреваемыми в дружбе или хотя бы в знакомстве со мной (недавний случай: профессора Ефима Эткинда в Ленинграде в один день выбросили из института, из Союза писателей и отняли профессорское звание). Уже и в Цюрихе провокаторы КГБ (советские граждане, и этого не скрывают) звонят мне и непрошенно навещают. Те угрозы целости моих детей, которые год назад в СССР подавались как анонимные письма мифических советских "гангстеров", прошлой зимой - "советских патриотов", - теперь повторяются этими посетителями, но уже как "сочувственное предупреждение" против гангстеров западных. Мой жизненный опыт достаточно мне прояснил, что все "гангстеры" моей жизни, и прошлые и будущие, - из одного и того же учреждения.
