Амиго, к примеру, был «грибным богом» или, как ещё его обзывали, «повелителем плесени». Стоило Мишке с полчасика подержать руку в непосредственной близости от любого продукта, как на нём мощным разноцветным садом прорастала плесень. Амиго иногда использовал свои способности в кафе или ресторанах, когда хотел наказать чрезмерно жадных, по его мнению, хозяев, решивших, что с него можно содрать большие деньги за некачественную еду. Угроза немедленно выложить в соцсетях фото поросшего плесенью блюда в интерьере ресторана и в сопровождении едкой подписи с названием заведения, действовала безотказно. Ему тут же предлагали или какой-нибудь бесплатный романтический ужин на двоих с дорогим вином, или просто денежную компенсацию, но весёлый и добрый от природы Мишка великодушно отказывался, ограничиваясь только тем, что не платил за свой обед.
А вот Мамонта всегда обожали членистоногие — клещи, скорпионы, пауки — он притягивал их, как фонарь — ночных мотыльков. В городе, где, к счастью, клещи и скорпионы повсюду не водились, на Димке, несмотря на то, что он всегда использовал репеллент, постоянно обнаруживались пауки. Это порой приводило к большим проблемам с девушками, и бедный Мамонт не раз слышал истошный визг своих избранниц, когда они внезапно натыкались на представителя членистоногой братии, уютно прикорнувшего где-нибудь в волосах или за ухом возлюбленного.
Однако нельзя сказать, чтобы Димку это сильно расстраивало, напротив, он с юмором относился к такому положению дел:
«А зато, знаешь, Коса, как бывает удобно, когда девушка уже тебе надоела, но не догадывается об этом, а наоборот, влюбилась и прилипла намертво? Другим голову ломать приходится: блин, как бы так без проблем с ней расстаться? а мне всего-то день без репеллента, и сама убежит!» — Мамонт заржал, громко и искренне.
«А если это ты влюбишься и прилипнешь намертво, а у неё арахнофобия?» — дождавшись, пока приступ хохота спадёт, спросила Кира.
«Тем лучше! — чуть поразмыслив, ответил Димка, вдруг став совершенно серьёзным. — Всё равно нам влюбляться нельзя».
«Так уж и нельзя? — улыбнулась Кира. — Правила ведь не запрещают, а у тебя до «ножки» ещё восемь лет! Можно успеть…»
«Чего успеть?»
«Счастливым побыть».
«Но потом-то всё равно связь оборвать придётся! — кисло протянул Мамонт. — Сразу станешь несчастным… а её ещё несчастней сделаешь, потому что правду ведь сказать нельзя!»
«Ну… — пожала плечами Кира, — сколько ты будешь таким зверски несчастным? Время лечит, да и работа отвлечёт… Месяц, два? ну, пусть даже три! Три месяца слёз против нескольких лет — может даже целых десяти! — настоящего счастья! Думаешь, оно того не стоит?»
