Молодая метресса медленно окинула взглядом небольшое количество собравшихся к завтраку путешественников, словно проверяла — все ли заметили ее появление. Заинтересовавшись, я так же взглянула на окружающих. Эффектное появление красивой женщины не осталось не замеченным. Разговоры на мгновение прекратились, и реакция, отразившаяся на лицах, трактовалась неоднозначно. Мужчины рассматривали с жадным интересом незнакомку, женщины, недовольно поджав губы, оценивали степень опасности для их привлекательности.
— Мэтр Филипп! — с томной ноткой мелодичным голосом воскликнула метресса и плавно двинулась в нашу сторону.
— Флоранс! — радостно протянул ей навстречу руки мэтр Монти. — Рад, что ты все же прервала свое одиночество и решила присоединиться к нам. Позволь представить, — он повернулся в мою сторону, когда прекратил горячо пожимать руки незнакомки, — метресса Клер Атталья. Жена Этьена.
— Благословенного дня, метресса, — молодая женщина кивнула мне и повернулась к моему мужу. — Рада видеть тебя, Этьен.
— Клер, Флоранс Кавье — одна из моих воспитанниц, — представил нас друг другу мэтр Филипп.
На меня смотрели с легким равнодушием ярко-синие глаза сквозь пушистые ресницы. Они давали тень, которая делала взгляд невероятно фантастическим. Утонченные черты лица, высокие скулы, идеальной формы губы сочного алого цвета — все было дано метрессе Флоранс от природы. Ее внешности не коснулась магия, в ней ничего не требовалось подправлять. Густые, роскошные волосы пшеничного цвета приподняты вверх на затылке, а сверху примостилась небольшая шляпка, кокетливо приколотая боком. Это позволяло любоваться блестящими завитками.
Платье лазуритового цвета облегало идеальную фигуру. Ее соблазнительные формы притягивали мужские взгляды. Глубокий вырез лифа скорее открывал, чем скрывал пышную грудь. Шею метрессы Флоранс украшал чокер из белого жемчуга, в середине которого свисала капля. Словно она пыталась скромным украшением прикрыть доступную взору наготу, но скорее этим останавливала взгляд. Ажурные, белые перчатки закрывали руки выше локтя, в то время как короткие рукава едва прикрывали плечи. Смелый облик красавицы вызвал живейшую реакцию. В то время как сама она оставалась равнодушной ко всем окружающим. Кроме мэтра Филиппа. Только при общении с пожилым мужчиной в ее глазах загорался огонь. Странный. Не живой. Скорее походил на лихорадочный блеск азарта.
А вот с Этьеном произошла метаморфоза. Едва метресса Кавье появилась в дверях, как он изменился в лице. Сначала с него схлынули краски, а потом на щеках проявился лихорадочный румянец. Он не сводил пристального взгляда с нее и впервые не играл в дипломата. Охватившее его волнение читалось отчетливо.
