— Потому что так короче. А я опаздывала.
Об этом я как-то не подумала.
— Но на прошлой неделе ты вообще вылезла из окна.
— Просто мама знала, что Кэтлин болеет, а если бы они с тётей Джозефиной поняли, что я ухожу одна, то назадавали бы мне уйму дурацких вопросов, — призналась Филлис. — Так что ни через переднюю, ни через заднюю дверь я выйти не могла: пришлось бы пройти мимо одной из них. И всё-таки, как давно ты за мной шпионишь?
— О, не будь такой, Филлис, — заныла я. — Мне правда очень жаль. И ещё ужасно интересно.
— Да ну? — недоверчиво переспросила Филлис.
— О, ещё как, — заверила её я. — Та женщина произнесла прекрасную речь.
— Вот уж не думала, что тебе это может быть интересно.
— Я, по правде сказать, тоже. Но, мне кажется, ничего подобного я раньше и не слышала.
— Ты меня удивляешь. Неужели учителя в этой твоей школе…
— При мне они точно об этом не упоминали. А теперь расскажи, пожалуйста, как ты в это ввязалась. Ну, в смысле, стала суфражеткой.
— Мне, если честно, не особенно нравится это слово, — поморщилась Филлис. — Хотя, конечно, многие из нас его употребляют. Но придумали его не мы, а наши противники.
Должна признаться, мне слово тогда скорее понравилось, да и сейчас тоже.
— И всё же, как ты начала бороться за право голоса для женщин? — поинтересовалась я. Мы уже добрались до Дорсет-стрит, скоро будем дома, и кто знает, расскажет ли тогда Филлис хоть что-нибудь.
— Это всё Агнес, тётя Кэтлин.
— Такая высокая, с кудряшками? — переспросила я: мы встречались в прошлом году на рождественском вечере в доме Кэтлин, она была тогда очень элегантно одета.
— Именно, — подтвердила Филлис. — Мы с Кэтлин несколько месяцев назад заходили к ней на чай, и я заговорила об университете и о том, что очень хочу, ну, знаешь, чтобы у девочек была возможность делать то же, что и мальчики. И тогда она дала мне почитать одну книгу…
— О том, как стать суфражеткой? То есть… о праве голоса для женщин?
— Нет, роман. Его написала женщина по имени Констанс Мод, называется «Не сдавайся». Речь там идёт о суфражетках в Англии, хотя одна из них — ирландка. Ну, она ужасно напыщенная, но главное, что ирландка. В общем, после этого я… даже не знаю… стала смотреть на всё несколько иначе. Замечать такие вещи, которые раньше не замечала.
Совсем как я, послушав миссис Джойс возле здания таможни, подумала я.
— А однажды их заметив, — продолжала Филлис, — я уже не могла перестать замечать. Поэтому в следующий раз, когда встретила Агнес в гостях у Кэтлин, рассказала ей, что книга мне очень понравилась и что вся эта суфражистская тема меня очень заинтересовала. А она взглянула на меня и говорит: «Хочешь чем-нибудь помочь?» Ну я и помогаю.
