— Может…
Бабушка рвет в пластиковую кружку малину.
— Блинчиков хочешь?
— Хочу! — ностальгически улыбаюсь я.
— Твоя-то жертва Бухенвальда чего есть будет? Вчера не притронулась ни к чему.
Бабушка расстраивается, когда не едят то, что она готовит.
Могла бы уж из вежливости и поесть! Не умерла бы от ожирения.
— А ты за нее бабушка не переживай, она на функциональном питании.
— Это что за зверь такой?
— Таблетки, порошки.
— Болеет что ли?
— Мхм… с головой плохо.
Бабуля уходит к летней кухне. Там знакомо гремит потихоньку посудой. Где-то кричат петухи. Наш старый кот прыгает ко мне на одеяло.
— Васька! — стискиваю я этого бандита с обмороженными ушами и толстой довольной мордой. — Ты жив еще бродяга?
Мурлычет…
Скоро двадцать уже ему. Долгожитель.
Вылажу из под одеяла и берусь за топор, чтобы разогнать в венах кровь. Минут через двадцать мне становится невыносимо жарко. Да и солнце уже греет по-полной. Забегаю на несколько минут в прохладный душ. Оборачиваю бедра полотенцем, выхожу.
Мышцы играют под кожей от переизбытка энергии. Птички поют. Пчелы жужат.
Как же круто!!
— Вот ты где? — выползает на балкон второго этажа сонная недовольная Лана. — Всю ночь из-за тебя не спала! Где ты был?!
— И тебе доброе утро. Гулял, купался.
— Ночью?
— Ночью.
Падаю обратно на гамак.
Через некоторое время спускается, кутаясь в плюшевую спортивную кофту голубого цвета. Присаживается ко мне. Прижимается губами к моим. Целую.
— Лана, убери ты этот гель из них. Они как… — пытаюсь отыскать я аналогию и не могу найти ни одной приличной.
Надутые лягушки! — это самое близкое.
— Неприятное ощущение. И мимика у тебя изменилась, скудная какая-то. На все одно выражение лица.
— Это временно, Андрюш. Из-за ботекса. Через пару месяцев все восстановится.
— Ботекса?! Какого к черту еще ботекса?!
— У меня здесь мимические морщины намечались… — показывает она на лоб.
— Да, твою мать! Я даже слышать не хочу! Ни одной больше процедуры! Я отменяю тебе твою «грудь», наращивание волос, и даже, черт возьми, твои когти и твоих косметологов! Обойдешься в свои двадцать — сколько там? — два без всего этого ненужного довеска! Всё. Умылась, расчесалась и побежала на учебу! Чтобы восстановилась, ясно?
— Ты просто не хочешь, чтобы я выглядела дорого и идеально! — психует она вставая с гамака. — Тебе жалко денег на меня!
— Денег мне на эту хе*ню, если честно, жалко тоже. Они на меня с неба не падают. Да ладно бы на что-то хорошее, а то ведь! — показываю я рукой на ее лицо. — Оно отекает у тебя с утра от этих «накачек», ты стала старше выглядеть и хуже.
