— Да у вас даже нет кушетки, чтобы положить больного и посмотреть как следует. Вы меня простите, но я не понимаю, как можно работать без самого необходимого!
— А чего тут понимать, все ясно. Вон посмотрите, — кивнул Соломка на окно, — опять районная «Победа» примчалась. Опять кто-нибудь из руководителей приехал. Он все: и фермы обойдет, и склады колхозные проверит, и на току побывает, а вот сюда не заглянет. Недавно приехал на ферму председатель райисполкома и в родильном отделении какие-то неполадки нашел. Так он с бедняги ветеринарного фельдшера чуть было голову не снял, весь колхоз на ноги поднял. А вот я могу делать все, что угодно, даже роды принимать на дому, в антисанитарных условиях, и никто не обратит внимания…
Василий уже слышал что-то похожее от Корнея Лукича, и ему казалось, что подобной отговоркой люди просто-напросто силились оправдать свою бездеятельность. Взять хотя бы Соломку. Условия условиями, но ведь фельдшер даже не выполняет своих прямых обязанностей!
— Никто не обращает внимания, и вы опустили руки? А где же ваша гражданская совесть?
Соломка вздохнул и, к удивлению Василия, не возразил.
— Покажите ваш амбулаторный журнал.
Фельдшер подал несколько сшитых вместе ученических тетрадей.
— Посмотрите, у вас поставлен диагноз «фурункул». А где? На руке, на ноге или на шее?
— Какое это имеет значение?
— Очень большое! Фурункул на голени — одно дело, а вот фурункул лица, например, заболевание опасное, которое может повлечь за собой серьезное осложнение.
Листая амбулаторный журнал, Василий объяснял Соломке, в каком диагнозе тот допустил неточность, доказывал, что такого заболевания, как «головная боль», в медицине вообще не существует, что фельдшеру следовало бы, не надеясь на старые знания, почаще заглядывать в медицинскую литературу.
— У меня к вам еще одно дело, — и Василий рассказал о ночном вызове к больному ребенку.
— Конечно, корь, — со вздохом подтвердил фельдшер.
— У соседей тоже болел ребенок. Не можете ли сказать чем?
— Да тоже корью.
— И вы даже не сообщили об этом в больницу? Ну, знаете, это уже преступление.
— Уговорили меня отец с матерью, чтобы никому ни слова, — убитым голосом промолвил Соломка. — Боялись, в больницу положат ребенка.
— И вы согласились?
— Так всего-навсего единственный случай, и то завозной.
— Сегодня один, завтра два, а потом эпидемия! Разве вы этого не понимаете? Хоть дезинфекцию произвели?
Василию пришлось задержаться в Успенке. После обработки очагов инфекции он проинструктировал фельдшера, как тот должен поступать, чтобы предотвратить вспышку коревых заболеваний, а потом вызвался часок-другой поприсутствовать на амбулаторном приеме.
