— Какого «домашнего»?
— А вдруг Василий Сергеевич зятем станет.
— Да ты что, очумел, Тихон? — рассердился Тобольцев. — У Тани есть жених.
С детства был у Тобольцева закадычный друг-ровесник — отец Антонова, Митька, парень отчаянный и разбитной. Вместе росли, вместе бедокурили, вместе ездили в ночное пасти лошадей, по целым дням пропадали на рыбалке. Кое-когда они забирались в малинник к деду Ферапонту Грушко и рвали душистую, в крапинках росы, малину. Подслеповатый и глуховатый дед Ферапонт, которого в селе звали «хохлом», все-таки здорово слышал и отлично видел, если ребятишки забирались к нему в сад. Для подобных нежелательных гостей у него была припасена крапива. Эту жгучую, как огонь, крапиву долго помнили Сенька Тобольцев и Митька Антонов, когда отхлестал их однажды дед Ферапонт, приговаривая: «Не шкодите, а коли нужно, дозволения попросите…»
В гражданскую войну Сенька с Митькой задумали убежать в Красную Армию. Была у друзей сокровенная мечта пробраться в дивизию самого Чапаева. Они разузнали, что эта знаменитая дивизия стояла где-то недалеко, километрах в сорока от Федоровки. Сенька и Митька на всю жизнь похоронили в сердцах одну горькую мальчишескую тайну, о которой никто не узнал в Федоровке. Ребята шли пыльным большаком, вслух мечтая о подвигах, и вдруг повстречались им на дороге всадники, и надумали друзья спросить у них, как найти Чапаева. К несчастью, всадники оказались дутовцами. Подхватив мальчиков на лошадей, казаки галопом помчались в село, и вскоре бородатый угрюмый казак-начальник приказал:
— А ну-ка, станичник, покажи им Чапаева, да погорячей сукиных сынов.
И станичник «показал» — каждому по дюжине шомполов. Сенька завопил не своим голосом от жгучей, леденящей сердце боли, а отчаянный Митька, закусив до крови губы, молча перенес экзекуцию и за это молчание получил добавку — еще пяток шомполов.
Когда казаки вытолкали на улицу избитых ребятишек, Митька, сдерживая рыдания, цедил сквозь зубы:
— Ну, гады, погодь, погодь…
Но даже после такого знакомства с дутовцами ребят в Красную Армию все-таки не приняли. Седой комиссар, потчуя их вкусной армейской кашей, простуженным баском говорил:
— Вот что, други-товарищи, белых мы и без вас побьем, а вот строить новую жизнь без вас не сможем, это факт. Топайте домой, силенок набирайтесь. Дел впереди много…
Как ни обидно, как ни горько было ребятам, но пришлось ни с чем вернуться в родное село. Правда, седой комиссар оказался прав: интересных дел привалило действительно много. Друзья были первыми комсомольцами в Федоровке. Они устраивали спектакли, диспуты, вечера вопросов и ответов, слушали губернских и уездных докладчиков о текущем моменте. Друзьям даже довелось повоевать с бандами, рыскавшими по окрестным лесам. Семен и Дмитрий были активными селькорами. При тусклом свете коптилки они сочиняли хлесткие заметки для газеты, подписываясь вымышленным именем «Оса». Эта зоркая «Оса» здорово-таки покусывала местных кулаков и подкулачников.
