– График, в общем-то, не высечен в камне. Но… – Я вдруг вспомнил о важной части. – О-о! Вот… – Порывшись в кармане, я извлек две маленькие вырезки из утренней «Нью-Йорк таймс». Каждая вырезка была не больше полоски с частью заголовка и сегодняшней датой. – Это очень важно, – сказал я, передавая Моник две газетные вырезки.
– Райли, какого черта!.. – Она перевела взгляд с вырезок на меня – не шучу ли я? Я не шутил. – Ладно, сдаюсь. Что я должна с ними сделать?
– Это самое интересное, – ответил я. – Ты вклеиваешь одну полоску в каждое полотно – в нижний левый угол, левый, если смотреть на полотно. Это очень важно. Ключевой момент. А затем… закрашиваешь ее, прячешь. Но не слишком тщательно. Знаешь, так, чтобы ее не было видно, но если поискать – бац! Вот она!
Моник покачала головой:
– Какого хрена, Райли! То есть ты хочешь, чтобы люди догадались, что это подделки?
От души показав в зверином оскале все свои зубы, я кивнул:
– В этом, моя дорогая, и состоит вся долбаная фишка.
Моник не сводила с меня взгляда, но я больше ничего не сказал. Зная меня довольно хорошо, она понимала, что я не скажу, поэтому со вздохом покачала головой:
– Хорошо, конечно, почему бы и нет? Я сделаю две идеальные подделки и постараюсь, чтобы люди догадались, что это подделки. Но когда-нибудь ты, может быть, скажешь мне зачем?
Я лишь улыбнулся:
– Может быть. – Потом я сложил ладони вместе и напустил на себя серьезный вид. – Ну что? Сможешь это сделать?
– Гм, – хмыкнула Моник; я догадывался, что она немного обижается, раз я не хочу ей сказать. – Три недели?
– На всякий случай. Я уже говорил, трудно быть во всем уверенным. Ты ведь знаешь, как бывает с этими штуками.
– Нет, Райли, не знаю, так как понятия не имею, что это за штуки на сей раз.
Я лишь пожал плечами. Мы оба знали, что я ей ничего не скажу.
– Сможешь сделать?
Она внимательно посмотрела на меня, потом взяла фотографии.
– Что ж, – задумчиво произнесла она, – пару дней, чтобы закончить Мэри Кассат, потом по неделе на каждую из этих двух… то есть если ничего не сорвется.
– Что может сорваться? – возразил я. – У двоих, величайших в своем деле, что, черт побери, может сорваться, Моник?!
– Не знаю, – ответила она. – Из-за глобального потепления могут подскочить цены на краски. – Но она не смогла удержаться и еще раз попыталась расколоть меня. – Райли, эти картины – такая скукотища! Неужели они действительно потрясут весь долбаный мир?
Я улыбнулся, вновь ощущая возбуждение:
