В пустынях Казахстана | страница 23
Кроме того, звери давно привыкли на ночь перебираться подальше от реки в пустыню, на просторы, на ветерок, подальше от комариной напасти. Да и человек, надо полагать, с древнейших времен по той же причине избегал ночлега в пойме реки. Поэтому с попутными ветрами и привыкли комары отправляться в пустыню за добычей, с ветрами же и возвращаться обратно. Сухие пустыни вблизи реки Или кишели комарами, и в этом мы не раз убеждались во время многочисленных путешествий.
Но какая добыча могла привлекать комаров в этой безжизненной пустыне? Очевидно, единственная — большая песчанка, городки которой виднелись едва ли не на каждом шагу. В норе комар безошибочно находил того, кого искал, и, сытый, отправлялся в обратный путь. Песчанкам же деваться некуда. Привыкли к тому, что их подземные жилища кишели блохами, клещами, москитами и комарами. Так постепенно и развился в местном комарином племени инстинкт охоты за обитателями пустыни, и те, у кого он был особенно силен, равнодушно миновали другую добычу. Среди кровососущих насекомых нередка подобная специализация.
Ночь в пустыне, уложенной плотно лежащими черными камешками, в виду далеких гор, под чистым небом с яркими звездами была хороша, прохладна, тиха и спокойна. Последняя ночь путешествия в Белые горы.
Бессточная впадина Сорбулак
Вспоминаю свою первую поездку на Сорбулак, как сон. Была она давно, вскоре после окончания Великой Отечественной войны и возвращения из армии, и запечатлелась на всю жизнь.
…Весна, пустыня прихорашивается, покрывается нежной зеленью. Здесь всюду норки пустынного тарантула с аккуратно подогнанной крышечкой. Еще видны норки пустынных мокриц, пчел-галикт, свежие холмики насыпей желтых муравьев туркестанских кампонотусов. Иногда я теряю ориентир и оглядываюсь — где мой велосипед? Он едва виден среди кустиков терескена.
Но вот глаза подмечают необычное. Проходят секунды, пока доходит до сознания: степной удавчик! Я рад встрече. Он удивительно покладист, лежит спокойно на руках, и его желтые глаза невозмутимо смотрят на окружающее. Удавчика я обязательно возьму с собой, мы теперь будем до самого города вместе путешествовать. Я спешу к велосипеду и, едва сделав несколько шагов, натыкаюсь на степную гадюку. Она шипит, извивается, раскрыв пасть, делает резкий бросок вперед — пугает меня. Гадюку тоже надо бы привезти в город, в Институт зоологии, герпетологам. Удавчика я кладу в карман, а гадюку, схватив за шею пинцетом, несу к велосипеду и вдруг, вот случайность, натыкаюсь на другую. Придавив ее ногой, думаю, что с нею делать. В это мгновение вижу всадника с большим лохматым псом. Он держит его, наверное очень злого, на веревке, с испугом смотрит на гадюку в пинцете, переводит взгляд на вторую под ногой и замечает 31 удавчика, выглядывающего из кармана. В стороне медленно плывет отара овец. Вот как я увлекся! В глухой пустыне не заметил ни собаки, ни всадника, ни овец. Пастух резко отворачивает коня в сторону. На его лице написан страх и удивление.
