Но сейчас мои проблемы меня волновали гораздо больше. Я шла в общежитие, и от волнения ноги не слушались меня. Моя любовь к Радиму нисколько не уменьшилась оттого, что я узнала о нём весьма неприятные вещи. Разговор Морозовой с подругой открыл мне глаза на то, каким он может быть с той, кого не любит. Холодным и очень жестоким, прячущим свои истинные чувства за вежливой обходительностью. Что может быть хуже для женщины, чем чувствовать себя нежеланной тем мужчиной, который ей нравится. Эгоизм Ольги защитил её от разбитого сердца. Я же не была уверенна, что если разонравлюсь ему, то смогу стойко выдержать такое отношение к себе.
Я надеялась увидеть Радима где угодно: в холле на первом этаже, на лестнице, в общей кухне четвёртого этажа, — но никак не у себя. Ещё не дойдя до конца коридора, я по приоткрытой двери своей комнаты догадалась, что Валевский там. И он был не один. Новикова впустила его в нашу комнату и теперь разговаривала с ним таким радостно щебечущим голосом. Все обитательницы четвёртого этажа находились в учебном корпусе; и поэтому в коридоре сейчас было очень тихо и очень даже прекрасно слышно, о чём они разговаривали. Я беззвучно подошла и, встав так, чтобы меня не было видно, посмотрела в образовавшуюся щель. Сняв пальто, Радим полулёжа разместился на моей кровати и занимался тем, что вертел в руках мой кубик Рубика. Такой расслабленный, ничуть не обременённый обществом Ларисы, он разговаривал с ней, и в его глазах и голосе не было той неприязни, с которой он смотрел на неё на квартире Сиротина. Карие глаза Радима довольно блестели, точно он получал скрытое удовольствие от общения с ней. А его губы чуть подёргивались, стараясь удержать насмешливую улыбку. Он был таким красивым в этот момент, что от предательской ревнивой мысли, что они до сих пор могут быть любовниками, у меня навернулись слёзы на глаза. Новикову я не видела — угол обзора открывал только мою постель, но я знала, что она сидит напротив него на своей кровати, и по её голосу было понятно, что она счастлива и довольна оттого, что он рядом с ней.
— Совершенно не помню, куда я её дела. — Голос девушки звучал радостно с игривой интонацией. — Всё зависит только от тебя, смогу ли я вспомнить.
— Понятно, — сухо произнёс Радим. — Возвращать её ты не собираешься.
— Я же сказала, что не помню, — улыбалась ему Лариса. — Боюсь, что, если я скажу, где хотя бы предположительно может находиться флэшка, так твоё дружелюбие на этом и закончится. Но ты ведь не только за ней в общагу зашёл? — полюбопытствовала Лариса, меняя тему их разговора. До того, как я подошла, Валевский, скорее всего, интересовался у нее флэш-накопителем с тем видео, которое он записал для Ольги. — Ты ведь уже слышал, о чём судачат в университете?
