Снова шаг назад. Ты подходишь слишком близко.
— Ударь меня.
Крис отрицательно мотает головой.
— Пока ты не переступишь через себя, не перейдёшь черту — ничего не получится, — Алекс мягко улыбнулся. — Ну же, Овер. Я знаю все твои аргументы наперёд, и что ударивший раз — ударит ещё… Ерунда. Ты не стал зверем после того, как взял в руки мою катану. Не станешь и сейчас. Да и как я тебя тренировать буду, когда ты сдачи дать не можешь даже мне?
Крис стоял молча. В глазах набирали счёт киловольты. Сожги меня, Овер, но, боги Сети, научись, наконец, не считать себя виноватым во всём! Тебе из-за меня ещё придётся выдержать столько боли, а ведь я не смогу быть с тобой всё время. Я знаю, что хочу падения ангела на грешную землю, что это мне самому надо бы поучиться у тебя быть таким сильным, чтоб не бить по родным людям, но…
— Тебе не нужно будет поднимать на кого-то руку, — голос так глубоко в груди, что вибрация, кажется, передаётся самой Ладоге. — Хватит заряда в глазах. Но против меня это не оружие.
А, ты решился. Глаза выдали место, куда ударишь. Ничего, это вопрос техники, я отучу от этого потом. Теперь мне остаётся только подавить инстинкт и не уклониться.
Голова мотнулась в сторону. Миг темноты в глазах. Ничего, ничего… Ты ведь ударил вполсилы, я чувствую. Даже синяка не останется, ни на твоих костяшках, ни на моей скуле.
Охотник вдруг рассмеялся, испытывая огромное облегчение.
— Падать легко? — вспыхнули синие глаза. Безмятежное спокойствие мгновенно сгорело в пламени обожания. — Я тебе и симметрию выдам, Крис.
Алекс быстро шагнул вперёд и сжал друга в объятиях. Так немного, оказывается, нужно, чтобы быть счастливым — просто прижаться лбом к груди любимого человека.
— Один вопрос, — голос Криса был почти не слышен из-за сбитого дыхания. Алекс напряг слух. — Где ты вообще научился драться? Ты ж тогда, на вокзале двадцать лет назад, вообще выглядел, как свежевыкопанный зомби… Бледный, затюканный. И катана в руке словно не твоя.
Вот мы и добрались до главного, Охотник. Придётся найти в себе силы признаться, почему ты на протяжении пяти лет тратил всё свободное время на рукопашный бой и уроки владения катаной, уматываясь до такой степени, что подъём в шесть утра на работу вообще казался величайшим подвигом на свете?..
— Я много тренировался, — будь прокляты все соединения, только б не сорвать голос, — потому что хотел защищать тебя…
Терять нечего. Ты в моих объятиях, и этого никто у меня не отнимет.
