– В колониях, должно быть, все иначе…
Он замолчал. А Катарина кивнула. Она понятия не имела, как там в колониях, но подозревала, что действительно тамошняя жизнь изрядно отличалась от привычной.
– Матушка полагает, что мы можем составить друг другу партию, – ее окинули оценивающим взглядом, который заставил поежиться.
– Не думаю, что готова к новому замужеству.
– Вы ведь немолоды.
Это прозвучало почти обидно, хотя и было правдой. Двадцать семь – действительно много. Слишком много, чтобы рассчитывать, что она, Катарина, кого-то заинтересует.
– И дальше ждать нечего.
Гевин – она решила, что это все-таки он, – явно превратно истолковал ее молчание.
– Конечно, вы все еще хороши собой…
– Спасибо.
Он отмахнулся от этой благодарности как от чего-то ничтожного.
– И содержание ваш отец определил вам весьма достойное, но этого мало. Вы должны понимать, что ваш предыдущий брак, репутация вашей матушки, да и сама ваша жизнь – ведь о свободных нравах колоний ходит немало слухов – весьма затруднят обретение вами личного счастья. Я же предлагаю сделку.
Катарина обняла себя.
– Вы получите имя. Титул, который отойдет ко мне после смерти отца…
– А он собрался умирать?
– Вы забавны. Нет, конечно, но все мы смертны и рано или поздно титул станет моим, как и семейное дело. Я смогу вас обеспечить.
– Мне казалось, я уже обеспечена.
– Мы покинем эту глушь. Вы достойны того, чтобы быть представленной ко двору.
Катарину передернуло.
– Дом в столице. Поместье где-нибудь поблизости. Балы. Вечера.
Суета и сплетни. Страх сделать что-то не так, снова не так, потому что «так» у Катарины не получается, несмотря на все ее старания. А ведь она старалась искренне.
Скрытые насмешки. Уколы.
Взгляды, что каждый раз ощупывают, выискивая новые и новые недостатки. Шепоток за спиной. Льстивые улыбки и уверения в преданности, верить которым – сущее безумие. Катарина весьма скоро это поняла. Ее всегда удивляло, как все это может казаться привлекательным?
– Или любой иной вариант, который вас устроит, – он оказался слишком внимательным, что раздражало. – Просто мне казалось, что женщинам нравится светская жизнь.
– Не всем.
Гевин чуть склонился, признавая ошибку.
– Я не буду вам докучать. Не стану контролировать. Я не ревнив. И при соблюдении неких приличий мы вполне сможем сосуществовать, не доставляя друг другу особых проблем.
Сосуществовать Катарина категорически не желала.
– Мой брат будет говорить о любви, но не обольщайтесь. Он всем о ней говорит и где-то даже искренне, но он – создание ветреное, сегодня любит вас, а завтра кого-то еще. Кроме того, Кевин совершенно не умеет обращаться с деньгами. Год или два, и вы окажетесь в долгах.
