Осторожно — пума! | страница 18
Если ты даже не один, все равно будешь напуган не меньше и, смущенно оглянувшись, чтобы убедиться, не заметил ли спутник твоего смешного испуга, обязательно скажешь:
— Шутник косой.
Нет, медведь не страшен в тайге, потому что он зверь рассудительный и уходит подальше, как только почует человека, а его чутье очень тонкое. Этот же дурной грызун лежит до последнего и, уж когда почувствует, что нога готова опуститься на его прижатые уши, срывается, чтобы напугать и исчезнуть, пользуясь твоей растерянностью. Самый страшный зверь!
Спички
Широкое устье болотистой пади раздвинуло и взлохмаченные тайгой сопки, и гранитные скалы, отполированные Огоджой — капризной, как все дальневосточные речки. По сухим бугоркам на днище пади наспех в беспорядке разбросали геологи десяток избушек, баню, продовольственный склад и назвали Угольным Станом. В обрыве террасы из днища пади прямо к огоджинской воде выходил угольный пласт северной окраины Буреинского угольного бассейна. На юг, до водной дороги Бурей, было двести километров через дикий хребет Турана. На север, до автотракта Норск — Экимчан, что извивался вдоль Селемджи, всего сорок семь. Зимой на нартах и даже на автомашинах по льду Огоджи легко сюда завести и людей, и продукты, но летом пройти эти сорок семь едва ли легче, чем двести до Бурей. Тропка, еле заметная в таежной чащобе, то взбиралась на туранские кручи, то зарывалась в мари падей или тонула в речках. Как только начинались муссонные дожди, сорок два брода через малые речки и лодочная переправа через Селемджу накрепко запирали проход к Угольному Стану. Крутые сопки, скованные вечной мерзлотой, не принимали ни капли воды в свои недра и сбрасывали ее в пади. Каждый ерундовый ключик превращался в бурный поток, сбивая с ног не только пешеходов, но и лошадей, а об Огодже и говорить не приходится. Она собирала воду множества речек, ручьев и ключей и после каждого дождя вздувалась, наливалась злобной мутью и, ревя, как стадо фантастических зверей, громила берега, катила по каменистому дну валуны, кидалась галькой, вырывала с корнем прибрежные лиственницы. Гранит не выдерживал ее пьяного буйства, и в такие дни со скалистых берегов грохотали обвалы.
Уголь разведали, подсчитали запасы, но разрабатывать пока не стали: трудно без дороги спорить с Огоджой. Прежде чем строить дорогу, нужно иметь топографическую карту. Так и бросили поселок, оставив на всякий случай сторожа с женой охранять склад, набитый продуктами и буровым оборудованием. В этом-то Стане и расположилась база нашей топографической партии. Геодезист — начальник партии, завхоз, принявший содержимое склада и поселок от «Углеразведки», молодой радист с радиостанцией, две жены топографов (одна — бухгалтер, другая — чертежница) и, наконец, повариха, она же прачка и уборщица. Топографы, рабочие, оленеводы и мы, географы, расходились по тайге создавать первую для этих мест топографическую карту.
