Пришли в палатку. По всему видно, хозяин давно отлучился. На столе, сколоченном из половинок листвянок, стояли чайник с чаем, подернутым сверху плесенью, кружка с налетом чая и сахара внутри. Видно, недопит был чай и вода высохла. Туесок стоял открытый, с позеленевшим прогорклым маслом. Что-то круглое в виде баранки на столе. Когда-то это было лепешкой. Середину растащили муравьи, только сухие края остались. Туда и сюда летали осы, перенося в свои гнезда сахар из раскрытого мешочка. Все говорило о том, что человек ушел из палатки поспешно.
На топчане, как и стол, сделанном из половинок бревен, лежали раскрытые спальный мешок, будто человек отлучился из него на минутку, и книжка Стендаля «Красное и черное». Согнулась подтаявшая от тепла свечка. Человек читал на сон грядущий.
Вещи в рюкзаке, видимо, не трогал никто, кроме него. Во вьючных сумах фанерные ящики с продуктами: консервы, крупы, мука, сахар, соль, чай, масло, спички — словом, полный набор экспедиционных продуктов. Тут же лежал плащ, стояли резиновые сапоги и другие вещи, необходимые для жизни. Ясно, что не голод заставил уйти человека без чая. Вещи и палатка в целости, стало быть, и нападения не было. Люди? Откуда они в этих нехоженых местах? Звери, из которых только медведь здесь опасен, ни за что не нападут на человека летом. Наоборот, если человек долго живет на одном месте, они постараются уйти отсюда как можно дальше. Ни денег, ни документов, ни карт или аэрофотоснимков у гелиотрописта не было, не нужны они ему в горах — все это хранилось на базе экспедиции. Значит, и с этой стороны не могло быть никакого соблазна.
Но где карабин? Ведра тоже нет.
Тропка протоптана от палатки к истоку ручья. Пошли к ручью.
Недалеко от палатки на траве лежал ватник. Один рукав вывернут наполовину, видно снят и брошен в поспешности на ходу. Еще ниже около тропки, накатившись на куст кедрового стланика, стояла форменная фуражка, поблескивая серебристой кокардой. В то время мы носили формы, похожие на летные, а на фуражках были серебряные крылышки — аэрогеодезия. Еще ниже по склону (и опять же на тропе) валялся уже заржавевший карабин. Полна магазинная коробка патронов, и в стволе патрон, и курок на боевом взводе. Ствол хорошо вычищен и смазан маслом. Стрелял ли из него вообще гелиотропист? Во всяком случае из него не стреляли в тот день, когда карабин был брошен. Около того места, где человек брал воду, валялись на боку ведро, полотенце и превратившееся в слизь мыло в мыльнице.
