– Нет! Стой! Зараза!
Но в телефонной трубке уже монотонно пищали гудки. Марк в бешенстве швырнул ее, едва не разбив пластиковый корпус.
«Сегодня прикончу Старика! Завтра возьмусь за тебя».
Он быстро оделся, снял с батареи сумку и бросил в нее автомат. Затем посмотрел на часы и немного успокоился.
«Слишком рано, его опять не окажется на месте».
Марк оставил квартиру, когда часы пробили четыре. Он закрыл дверь на ключ и отправился в путь, уже хорошо ему знакомый.
Тот же маршрут: двор, тропа, остановка. Подъехал автобус… те же два часа жизни, выброшенные впустую. И это только на транспорте. Еще предстояло идти пешком. Ломбарды, банки, магазины. Запруженная улица. Аптека, почтовое отделение номер три, торговый центр. Затем следовала пустота. Грязь, серость, холод. Одиночество и тоска. Жалкие невзрачные деревья, и огромные лужи, вода в которых казалась совершенно неподвижной. Как будто черный кисель! Черная отвратительная жижа! А вот и дом! Жилище Старика, убогая обветшалая хибара, покосившаяся набок. Марк замер. Снял с плеча сумку и достал оружие. Прямо так с автоматом в руках он и направился к дому. Поднялся на крыльцо и постучал в дверь, приготовившись в случае чего сразу ее выбить. Но никто не открыл… Старика опять не оказалось на месте.
«Да что ж это такое? Он издевается что ли надо мной? Я не собираюсь вновь уходить отсюда ни с чем… я… я… да я просто заберусь внутрь и устрою ему засаду. Застану подлеца врасплох. Он и слова проронить не успеет, как я разорву его отвратительное лицо».
С такими мыслями Марк обошел жилище и приметил одно маленькое окошко. Он ударил по нему прикладом автомата, и оно зазвенело, рассыпавшись на осколки.
«То, что надо! И как я не додумался до такого в прошлый раз».
Марк забрался внутрь и осмотрелся – он угодил в кладовку, где валялся разный ненужный хлам: старые тряпки, да коробки с макулатурой. Однозначно не лучшее место для засады, так что он вышел оттуда весь в пыли и очутился в главной комнате, нищенское убранство которой поразило его. Пред ним предстала следующая картина: плетеное кресло, деревянный стол, один цветочный горшок с увядшим растением, настенные часы. Марк, стараясь не шуметь, тихонько прошел через комнату и сел в кресло как раз напротив коридора и входной двери. В ногах у него лежала раскрытая сумка. Одиночество и тоска, витавшие в воздухе, ощущались даже в движении стрелок часов. Те как будто через силу, нехотя, ползли от одного деления циферблата к другому. Они так жалобно тикали, словно молили о смерти.
