Белая Мария | страница 53

Еврейское?

Нет, вряд ли.

Хотя… пожалуй, да.

Возможно.

Не знаю.

Когда она лежала под этой капельницей, ей разное вспоминалось.

Сначала вспомнился дядя Йешаягу, все его звали Шая, который не отдал своего ребенка польке.

Неизвестно, кто она была такая, известно только, что блондинка (понятное дело, полька), что бездетная и что хотела взять себе Шаину дочурку.

Дядя спросил у матери, у отца, у сестер и братьев — у всей семьи: что делать?!

Вся семья села за стол. Посовещались. Решили: ребенка не отдавать, нет, они должны быть вместе, все, до самого конца.

И еще под этой капельницей ей вспомнилась Рузя, младшая из сестер, которую называли Рузютка. Она выкралась из дома, пошла на вокзал — хотела убежать. Мать догадалась и тоже пошла на вокзал. Поезд еще стоял. Мать бежала от вагона к вагону, в последнем нашла Рузютку. Мы должны быть вместе, объяснила она, и дочка вышла из вагона. И они погибли вместе: родители, Рузютка, сестры и дочурка дяди Шаи, двух лет от роду, имени которой Эстер-Эльжбета под этой капельницей не могла вспомнить.

Ну а Розенберг…

Что насчет Розенберга?

Пятеро их пережили войну — пять адвокатов по фамилии Розенберг.

У одного значился лодзинский адрес — а связную судили в Лодзи.

Последний след лодзинского Розенберга отыскался в Воломине. Он защищал в суде спортсменов «Маккаби»[112], когда боевики разгромили помещение клуба. (Давние времена. В Воломине еще были евреи. У них еще были спортивные клубы.)

Потом он исчез. Ни в одном архиве его нет, ни в одной адвокатской палате его не помнят. А ведь он записался в список уцелевших: Александр, сын Исаака и Флорентины, Лодзь, Поморская улица.

Был на Поморской один адвокат: второй этаж, слева, по соседству с паном Сикстом.

В военной форме ходил, потом в штатском и всегда с револьвером. Чуть разозлится — сразу начинает стрелять. Чаще всего в домработницу. Не то чтоб убить хотел, просто очень был вспыльчивый. Неженатый, жил с любовницей, защищал воров, сутенеров и проституток. Если клиент не платил вовремя, посылал к нему пана Сикста, а это далеко не всегда было безопасно.

Да вот только вспыльчивый адвокат не был Розенбергом.

К сожалению.

Приезжал на Поморскую кто-то из Варшавы. Тоже адвокат, тоже еврей, и останавливался у вспыльчивого. Мог это быть Розенберг?

Да, пожалуй, он и был Розенберг.

Хотя нет, вряд ли.

А может, был.

Неизвестно.