– Ясно, – просто сказал Тоа-Ситель. – То есть мне ясно, что в этом деле есть какой-то момент, который ускользает от моего понимания. Пока ускользает.
Берн фыркнул, описал мечом сложную траекторию, которая завершилась тем, что клинок снова оказался в ножнах за его спиной, и вернулся к окну.
Немного погодя нечеловеческий голос, похожий на раскаты дальней грозы, стих, и раздался громкий хлопок, как будто великан ударил в ладоши. Ма’элКот закончил переговоры.
Берн нерешительно приблизился к двери комнаты – черной глыбе кованого железа с массивным кольцом в виде древнего символа: змеи, пожирающей свой хвост. Кольцо казалось тяжелым, но на самом деле легко ходило вверх и вниз, ударяя в дверь, на что та отвечала низким гулом. Берн замешкался, протянув к кольцу руку, которая вдруг задрожала, как у ветхого старика. Граф бросил через плечо быстрый взгляд: видел ли Тоа-Ситель его слабость.
Тоа-Ситель позволил себе еще одну улыбку.
Вихрь ворвался в закрытую прихожую с такой силой, точно кто-то вдруг распахнул окно, а тихая ночь за ним сменилась ураганом. Ветер толкнул могучие створки двери, и они легко скользнули в стороны со звуком, похожим на отдаленный гул водопада.
– Берн. Тоа-Ситель.
Богатый обертонами голос Императора прозвучал громче храмового колокола, недавно объявившего наступление темноты. Тоа-Ситель не удивился, когда Ма’элКот безошибочно назвал их имена. Он уже привык: Ма’элКот знает все.
– Войдите, мои преданные слуги.
Тоа-Ситель посмотрел на Графа, которого обычно презирал, тот ответил ему неожиданно сочувственным взглядом, и оба переступили порог.
Железная комната была оборудована более ста лет тому назад, в правление Тиль-Менелетиса Позлащенного, последнего анхананского Короля, который баловался чародейством. Стены в комнате были внахлест обшиты листами кованого железа, закрывавшими окна, а швы между ними скрепляли серебряные руны. Железо окружало дверь и еще два места, где была видна оригинальная каменная кладка: магические круги – один на полу, ровно в центре комнаты, другой на потолке над ним.
После смерти Тиль-Менелетиса зал был опечатан: решение принял Совет Герцогов, когда несчастный наследник покойного Короля спятил после ряда неудачных экспериментов. Печати, наложенные самим Манавитаном Серооким, стояли вплоть до того дня, когда их собственноручно снял Ма’элКот.
В северной четверти мистического круга, на алтаре из песчаника, из-за копоти факелов и запекшейся крови давно изменившего свой природный цвет на серый, лежало нагое человеческое тело. Тоа-Ситель знал, кто это: с этим человеком он ел за одним столом, говорил с его женой, гладил по голове его детей; но теперь он запретил себе даже в мыслях произносить его имя.
