Через два дня мне действительно несколько полегчало. Силы возвращались. Туман в голове таял. Мысли стали четкими, оформленными. Скоро я уже точно знал, что, в отличие от других новорожденных, имею достаточно взрослое тело и, исходя из этого, в маме совершенно не нуждаюсь. Огорчало другое: как и остальные новорожденные, я абсолютно ничего не помнил о своем предыдущем воплощении. Кем я был в нем? Как меня тогда называли? Кого любил? Кого ненавидел? Чего добивался и о чем мечтал? Даже имени и того не было, поэтому все, с кем я имел дело, называли меня официально: либо «пациент», либо «потерпевший».
Все это время мне интенсивно кололи какую-то гадость для улучшения кровообращения мозга. Это, как объяснила лечащий врач (с очень смешной фамилией — Заяц), нужно было для того, чтобы ко мне вернулась память. Не думаю, что она меня обманывала — после курса инъекций память действительно стала возвращаться. Проблема была в избирательности такого возвращения, ибо это была память не столько обо мне и моей прошлой жизни, сколько об окружающем мире. Так, например, я понял, что могу о себе позаботиться, что вовсе не являюсь пресловутой «tabula rasa», на которой можно выводить какие угодно граффити. Постепенно я вспомнил название страны, в которой жил, вспомнил, что для жизни в этой стране, равно как и в любой другой стране мира, надо иметь деньги — такие разноцветные, радующие глаз хрустящие бумажные листики. Вспомнил, что для того, чтобы иметь эти листики, надо либо работать, либо как-то их отбирать у тех, кто работает… Что люди как раз и делятся на две категории: лохов и элиту, то есть на тех, кто работает, и тех, кто отбирает, потому что, если не работать или не отбирать, можно запросто подохнуть с голоду. Не зная даже приблизительно, к какому разряду (к работающему или отбирающему) принадлежу, я все же был в курсе, что в мире существуют пластиковые карточки «виза-электрон», космические челноки «Челленджер», за милую душу взрывающиеся на первой минуте после старта, и трижды не нужный лично мне «Макдоналдс». Я вспомнил, что Вена — столица Австрии, вспомнил, на какие педали необходимо нажать в автомобиле, чтобы тот поехал, и что должно щелкнуть в охотничьем ружье, чтобы оно бабахнуло. Я понял, что знаю, сколько времени надо варить макароны, чтобы они не превратились в тестообразное месиво.
Я много чего вспомнил о мире как таковом, но с одним существенным пробелом — я не видел в этом мире себя. Самым загадочным образом я выпадал из жизни, словно меня никогда в ней не было, а в больничной палате, на второй от окна кровати, вместо человеческой личности, как субъекта отношений и сознательной деятельности с устойчивыми социально значимыми чертами, лежала просто некая совокупность навыков и умений.
