— А ты кто?
— Муж.
— Чей?
— Твой.
Фьольвир обнял жену.
— Ой! Чувствую мужа! — сказала Хейвиска, приподнимаясь.
Глаза ее засветились, губы нашли губы Фьольвира. Дальше уже было не до слов, хотя Фьольвира так и подмывало спросить, почему это она собиралась сбежать к Стергруну, а не к Йоруну или не к их женам.
Потом они, обсыхая, лежали на расстеленном везинге и смотрели в небо.
— Знаешь, Виро, — сказала Хейвиска, — если я попаду в Тааливисто раньше тебя…
— С чего это? — приподнялся на локте Фьольвир.
— Ты слушай! Я за стол не сяду, буду ждать тебя там. И ты за стол ни с кем без меня не садись!
— В Тааливисто? — улыбнулся Фьольвир.
— А что?
— Ты хочешь быть со мной и после смерти?
— А ты нет?
— Я хочу как можно дольше быть с тобой в жизни.
— Знаешь, Тааливисто — это тоже важно, — серьезно сказала Хейвиска.
Фьольвир наклонился к ней.
— Хорошо, — пообещал он.
Сон сморил его быстро. И в этом сне ему пригрезился вышедший к озеру Аттитойне. Косматый ваэн какое-то время бесшумно бродил около, потом, что-то ворча под нос, присел, застыл рядом бурой глыбой. Посапывая, Аттитойне смотрел на воду, но одним золотистым глазом нет-нет и косил на людей. Выждав немного, он сдвинулся, потом сдвинулся, качнувшись, еще и, наконец, прилег рядом. Мохнатая лапа его перекинулась, стукнула Фьольвира по плечу. Проснувшись от этого, Фьольвир никакого Аттитойне, конечно, не обнаружил, но с краю в везинге застряло несколько бурых волосков.
За ночь снег укрыл Фьольвира с головой, налип на волосах и одежде слоем в палец, льдинками вмерз в бороду. Фьольвир даже дырочку продышал. Проснулся он от того, что незнакомец с хрустом сел и толкнул его в бок.
— Поднимайся, арнасон.
— О, Йорун!
— Нет, не он. Я.
— У тебя нет имени, — пробурчал Фьольвир. — И тело чужое. Кто ты?
— Ну, точно не Йорун.
Незнакомец встал и потянулся. Снег хлопьями посыпался с него. Пустое лицо обернулось к встающему из-за моря солнцу. Багряная полоса расцветала и ширилась в чистом небе.
— Посмотри, арнасон, — сказал незнакомец, — посмотри, какая красота. Скоро всего этого не будет.
— Я понял, понял.
Фьольвир, морщась и преодолевая ломоту в теле, встал, отряхнул задубевший везинг, освободился от промерзших свеек и босиком протопал по снегу в заросли щетины, к краю загривка мертвого Коггфальтаддира, а там помочился с него в воду. Правда, кажется, до воды так и не достал.
— Чего ты понял? — спросил незнакомец, когда Фьольвир, ежась, вернулся к складке и принялся выковыривать из смерзшегося снега мешок с остатками припасов.
