— А Йорун разве этого не понимал? — спросил Фьольвир.
— Понимал. И смеялся.
— Почему?
Незнакомец повел плечом, словно ему что-то жало в подмышке.
— Иные боги ведь не умней людей, — сказал он. — Те, что пытались выкрасть шкатулку, пропадали в ней, едва ее коснувшись. А Йорун с моей помощью их потом выпускал. Как жучков или мушек, попавшихся в ловушку. Хохотал, знаешь, до икоты. Стыдил: что ж ты, Гремнир! Что ж ты, Крайя…
— А если бы кто-то сообразил, что для того, чтобы завладеть шкатулкой, не обязательно хватать ее самому?
Незнакомец несильно толкнул Фьольвира в плечо.
— Так и случилось, арнасон. В непробитой голове — умные мысли. Догадаешься, кто сообразил?
Фьольвир перебрал в уме всех богов, которых знал. Аттитойне, Спаллир, бог ветра и облаков, Ульдафьоллир, бог удачи. Потом — Хверлуф, ваэн южного леса, обросший мхом белый олень, и Дольфур, резчик скал, сам похожий на камень. Потом Гойнир, бог глины и гончарного мастерства, Калнир, бог оружия и железа, Кейса, богиня урожая. Еще — Ситтим, богиня дома и домашнего очага.
Вряд ли, подумал Фьольвир, мелкие боги бывали во дворце Йоруна. Боги постарше, пожалуй, и бывали, но кто бы их допустил в личные покои? А сил проникнуть туда незамеченными у них нет и подавно.
— Долго тужишься, арнасон, — сказал незнакомец.
Фьольвир сморщился — не мешай.
Значит, это боги верховные, продолжил размышлять он, близкие или Йоруну, или Наккинейсе, или обоим вместе. Которые могли входить во дворец Копьеносца, как к себе домой. Это братья Стергрун и Офнир, Крайя, Липпа, бог войны и бедствий Кеххиль, стерегущий ворота во тьму, бог вина и развлечений Тоэльдир и, наверное, богиня врачевания и мира Зебна.
Стергруна и Зебну Фьольвир сразу отмел. Во всех сказаниях, что он слышал, ни бог порядка, ни богиня мира никогда не участвовали ни в каких интригах, не старались никого подсидеть, а всегда выступали судьями и примирителями. Пожалуй, божественные склоки и перепалки были также далеки и от Липпы. Немая богиня весны и птиц тенью следовала за своим Офниром, и не имела не только голоса, но и, похоже, своего мнения. Никто не понимал, думает ли она о чем-то или ком-то еще, кроме мужа. Об этом даже существовало отдельное сказание. Называлось: «Посрамление Тоэльдира».
Собственно, с Липпой можно было исключать и Офнира. Вспыльчивый, задиристый, насмешливый бог часто спорил со старшими братьями, был горяч и порывист, но на место Йоруна никогда не претендовал. Правда, из-за простодушия часто позволял манипулировать собой что Кеххилю, что Тоэльдиру, что Наккинейсе.
