Хейвиска была очень легкой. Даже накрытая расшитой фенрикой и зимним везингом, она все равно, что ничего не весила. Фьольвир мог бы нести и нести ее, крафур за крафуром, хоть до самого Тааливисто. Только, если подумать, в Тааливисто Хейвиске нет надобности в этом теле. Она только посмотрит и скажет: «Ради Йоруна, Фьоли, что тебе в голову пришло? Мне оно уже не нужно». И улыбнется. Улыбнется.
— Арнасон!
Окрик незнакомца заставил Фьольвира остановиться. Гора мертвецов на сломанной створке почему-то оказалась справа. Неужели он понес Хейвиске к заливу? Ох, дурак.
— Прости, — шепнул он жене.
Присев, он привалил тело Хейвиски к чьим-то ногам, к чьей-то голове, последний раз провел по волосам, коснулся век, губ. Тяжелый дух начинающей разлагаться плоти забивался в ноздри, туманил взгляд.
— Все, арнасон, все.
Незнакомец повлек его прочь.
— А где, где Гайво? — спросил Фьольвир.
— Я положил его с другой стороны.
— Ему же найдется место на Тааливисто?
Ответом Фьольвиру была грустная улыбка.
— Он с вечера уже там. Они все уже там, братец. А нам нужен огонь.
В руке у незнакомца появился факел. Он зашел в общий дом, где в очаге могли долгую ночь рдеть и не гаснуть угли.
— Ты еще хочешь вернуться сюда? — крикнул доброхот изнутри.
Фьольвир оглянулся. Частокол, избы, гора мертвецов. Земля, впитавшая кровь и боль людей.
— Не знаю, — сказал он. — Нет.
— Понятно.
Из проема общей избы через мгновение плеснуло красным. Рыжие, жадные отблески заплясали по бревнам. Незнакомец появился с горящим, капающим смолой факелом.
— Я или ты? — спросил он.
Фьольвир подумал.
— Я, — сказал он. — Это мой народ.
— Тогда держи.
Пальцы Фьольвира сжались вокруг факела. Трепещущим жаром обмахнуло лицо. Клокочущее пламя чуть не цапнуло за бороду.
— Осторожнее! — крикнул незнакомец.
Шаг, другой.
Фьольвир вдруг потерял Хейвиску. Только что видел, только что различал ее под нависающими руками, головами, тряпками, шел к ней — и вот уже не может отделить ее от остальных мертвецов, проложенных деревом и соломой. Словно то, что не позволяло ей смешиваться с ними, пропало. Но, может, это было и к лучшему.
Жди меня, родная. Я скоро, подумал Фьольвир и опустил руку.
Огонь прыгнул с факела. Через несколько мгновений гора загудела и затрещала. Потянулись дымки. Запахло мясом. Вязки сухой соломы брызнули искрами. Через мертвых людей пламя принялось прокладывать себе путь наверх, облизывая головы, выглядывая из подмышек и щекоча пятки.
Треск и жар набрали силу.
