Зато Прокофия председатель сельсовета обещает «сделать красным командиром», и Парфен дает согласие на свадьбу дочери.
Оборотистый авантюрист Цацкин (герой пьесы А. Поповского «Товарищ Цацкин и К>о») тоже еще уверен в успехе:
«Я, представьте себе, большой приверженец соввласти…», — сообщает он, предлагая тост за процветание новой экономической политики. А на протест пессимиста-бухгалтера отвечает: «Это контрреволюция. В Москве это признак плохого тона. Купечество сейчас, как некогда с Мининым и Пожарским, слилось с соввластью. <…> Так и чувствуется, что вы не коммерсант. Нет у вас дипломатического подхода».
Очутившись в маленьком еврейском местечке, проходимец Цацкин, играя на оживившихся надеждах в связи с новой государственной политикой, доводит актуальную идею полезности людей торговли до абсурда, сообщая, что в Москве теперь их «награждают медалью „Герой труда“ — десять фунтов чистого золота 96-й пробы»:
«Торговцы теперь в почете. Торговцы теперь называются „красные торговцы“ и состоят членами „Союза красных торговых пролетариев“».
Без особого труда пока что применяется к обстоятельствам и Муходоев, персонаж пьесы Чижевского «Сусанна Борисовна», выросший из мешочника мелкий торговец. Хотя за кассой у него висит фото Ленина, политика ему не интересна.
Еще один герой-нэпман, Аванес Карапетович Карапетьянц (Билль-Белоцерковский. «Штиль»), хочет организовать {83} мануфактурную торговлю (с влиятельным коммунистом в качестве «крыши», председателем Губернской контрольной комиссии коммунистом Красильниковым, бывшим купцом Коноваловым и председателем губтреста Метелкиным). Коммуниста обязательно приходится брать «в дело», без его участия ничего не получится.
Карапетьянц предприимчив, умен, осведомлен во внутренней политике (читает и цитирует Ленина, Сталина, Троцкого), хотя и вульгарен. Власть коммунистов сковывает его экономическую инициативу. Герой сетует на новые препоны в разворачивании любого предприятия: раньше дело открывать было проще: подарок губернатору решал проблему. А теперь коммунист «Метелкин должен найти посредника посреди нас, мы к Метелкину, он дает нам кредит, а мы ему из его же кредита — шесть тысяч. „Ах, какой бюрократизм!“»
Карапетьянца, как и Муходоева, не привлекает власть, герой стремится только к свободе «дела»: «Не хотите пускать нас в Политбюро — не надо. Берите себе всю политику, а нам дайте только экономику».
И хотя ничего противозаконного персонаж не совершает, тем не менее в финале пьесы его арестовывают — «за компанию».
