Великому герцогу Фердинандо обязана своим развитием и музыка, прежде всего драматическая; питая, как и все Медичи, пылкую страсть к театральным представлениям, которые с легкой руки Лоренцо Великолепного проникли в Тоскану в виде мистерий, а затем, во времена Козимо, поднялись, благодаря Макиавелли, до уровня комедии и драмы, он с помощью творческого воображения Джамболоньи и Буонталенти построил театр, где были использованы все возможности декорирования сцены и все тайны сценической механики; и тогда великому герцогу вспомнились те античные трагедии, что исполнялись хором, изображавшим народ, и актерами, чьи монологи и диалоги сопровождала непрерывно звучавшая мелодия. Он пожелал, чтобы так было и в его театре, и таким образом родилась опера с ее речитативами, ариями, дуэтами и хорами. Первый опыт такого рода относится к 1594 году: то была «Дафна», пасторальная опера Оттавио Ринуччини; вторая опера, «Эвридика», написанная тем же автором, была поставлена в 1600 году по случаю свадьбы королевы Марии Медичи и вызвала такой восторг и такой интерес, что ее напечатали с нотами и предисловием Якопо Пери, которое содержало историю создания речитатива, имена всех, кто принимал в этом участие, и даже имена исполнителей. Это представление наделало столько шуму, что все государи пожелали иметь музыкантов наподобие тосканских, а поскольку Фердинандо держал на жаловании около трехсот человек для своего личного оркестра, он часть их по просьбе Генриха IV и Филиппа III отправил к французскому и испанскому дворам.
Наконец, подобно тому атлету, что в одиночку подпирал готовый обрушиться свод, Фердинандо делал все возможное, чтобы остановить упадок живописи и ваяния; под его покровительством Джамболонья и Буонталенти открыли школы; в базилике, примерно за триста лет перед тем восстановленной Аверардо, по планам Джованни деи Медичи начали сооружать новую капеллу, которой предстояло стать усыпальницей предков великого герцога и его наследников; с этой целью на Востоке были куплены самый драгоценный камень и самый красивый мрамор, которые с огромными издержками доставили во Флоренцию; затем, проявляя наряду с почтительным отношением к предкам любовь к отцу, он заказал Джамболонье бронзовую статую Козимо I, вызвавшую такой невероятный восторг, когда она впервые открылась взорам собравшихся на площади Палаццо Веккьо, что завистливый Генрих IV пожелал установить похожую, изваянную тем же скульптором, на Новом мосту, как раз к этому времени достроенном.
