— Кстати, — промолвила она, — мне нужно показать вам подробнейшим образом мой дом и услышать от вас, похож ли он на ваши великолепные венецианские дворцы. Вашу матушку такая прогулка утомила бы, и она подождет нас; мы скоро вернемся.
Бьянка и маркиза вышли из гостиной, обнявшись, словно близкие подруги, а старушка тем временем принялась благодарить Господа за нежданное счастье, которое ей привалило.
Молодые женщины прошли по анфиладе комнат одна роскошнее другой и, наконец, оказались в небольшом изысканном будуаре; маркиза распахнула окна, выходившие в сад, уже полный цветов, ибо с декабря, когда беглецы покинули Венецию, прошло несколько месяцев и началась весна. Как только это очаровательное убежище залил дневной свет, маркиза достала из шкафа ларчик, а из ларчика — целую кучу драгоценностей: диадемы, ожерелья, кольца, серьги: сплошь бриллианты, изумруды и сапфиры, и принялась развлекаться, украшая ими Бьянку, позволявшую, словно тщеславное дитя, делать это, а затем вдруг произнесла:
— Продолжайте примерять украшения, но уже сами, а я тем временем схожу за сшитым по венецианской моде платьем, в котором, уверена, вы будете очаровательны. Ждите меня здесь, я скоро вернусь.
С этими словами она вышла, оставив ничего не подозревавшую Бьянку в одиночестве.
Бьянка продолжала примерять украшения и, разглядывая себя в зеркале настолько огромном, что ей еще не доводилось видеть подобных, хотя она и была родом из Венеции, внезапно увидела в нем какого-то мужчину, стоявшего у нее за спиной: то был молодой принц. Бьянка вскрикнула и хотела бросится к двери, но Франческо удержал ее; она обо всем догадалась, опустилась на колени и произнесла:
— Монсиньор, поскольку Богу было угодно отлучить меня от моих родителей, которые не могут более оказывать мне покровительство, и одновременно отнять у меня положение в обществе, богатство и родину; поскольку у меня не осталось ничего, кроме чести, я отдаю ее под защиту вашего высочества.
— Не бойтесь, синьора, — ответил Франческо, поднимая ее, — я пришел сюда отнюдь не с дурными намерениями, а влекомый сочувствием, которое внушает мне ваше положение, только и всего; могу ли я быть вам полезен? Воспринимайте меня как защитника, как брата и, видя во мне того и другого, просите у меня что угодно, и все, о чем вы меня попросите, вы получите, если только во власти человека, принца или короля вам это даровать.
Затем, чтобы не пугать Бьянку чересчур долгим визитом, он почтительно поклонился ей и вышел из комнаты.
