Сальвиати понял, что теперь надо думать не о помощи Браччолини, а о том, чтобы защищать собственную жизнь.
И в самом деле, удача отвернулась от заговорщиков, и в опасности оказались те, кто ее породил. Обоих священников настигла и растерзала толпа. Бернардо Бандини, увидев, что Полициано укрыл Лоренцо за бронзовыми дверьми ризницы, подхватил, как мы уже сказали, Франческо Пацци и вывел его из собора; но, оказавшись у своего дома, Франческо ощутил такую слабость, что дальше идти не смог; и, в то время как Брандини обратился в бегство, он бросился на постель и стал ждать дальнейшего развития событий. И тогда Якопо, несмотря на свой почтенный возраст, предпринял попытку занять место племянника: он сел на коня и во главе сотни своих приверженцев, собравшихся у него в доме, стал разъезжать по улицам, выкрикивая: «Свобода! Свобода!» Но Флоренция уже была глуха к такому зову: заслышав этот крик, те из граждан, кто еще не знал о случившемся, выходили на порог своих домов и в недоумении смотрели на Якопо; те же, до кого дошла весть о злодеянии, встречали старика глухим ропотом и угрозами, а то и хватались за оружие, чтобы подкрепить угрозы делом. И Якопо понял то, что заговорщики всегда понимают слишком поздно: поработители появляются лишь тогда, когда народы желают быть порабощенными. Ему стало ясно, что нельзя терять ни минуты, поскольку речь шла о спасении собственной жизни, и, повернув коня, он вместе со своими приспешниками добрался до городских ворот, а оттуда двинулся по дороге на Романью.
Лоренцо тем временем затворился у себя в доме, предоставив действовать народу.
И это было правильное решение: если бы он сам отомстил за себя так, как отомстили за него другие, то до конца своих дней утратил бы народную любовь.
Юный кардинал Риарио, осведомленный о заговоре, но не знавший о способе его осуществления, тотчас же отдался под покровительство священнослужителей собора, которые препроводили его в ризницу по соседству с той, где укрылся Лоренцо. Архиепископ Сальвиати, его брат и его кузен, а также Якопо Браччолини, которых Чезаре Петруччи арестовал во дворце Синьории, были повешены — одни на Рингьере, другие — под окнами дворца. Франческо Пацци обнаружили в постели и, истекавшего кровью, приволокли в Палаццо Веккьо. Чернь осыпала его ударами и проклятиями, он же с презрительной улыбкой на устах взирал на нее, пожимая плечами. Его повесили подле Сальвиати, при том что ни угрозы, ни удары, ни пытки не заставили его издать ни единого стона. Джованни Баттиста да Монтесекко, который, отказавшись убить Лоренцо в церкви, предоставил это двум священникам и тем самым, вероятно, спас ему жизнь, был, тем не менее, обезглавлен. Ренато деи Пацци, единственный из всей семьи не пожелавший участвовать в заговоре и из предосторожности удалившийся в свое поместье, не смог уйти от судьбы: он был схвачен и повешен под окнами дворца. Старый Якопо деи Пацци, бежавший из Флоренции с отрядом своих приспешников, попал в руки апеннинских горцев, и те, несмотря на крупную сумму, которую он предлагал им — не за то, чтобы они отпустили его, а за то, чтобы они его убили, — доставили пленника во Флоренцию, где он был повешен подле Ренато.
