В этот момент восторженный шепот дал знать, что появилась, дабы соперничать с ней, какая-то новая соискательница звания королевы красоты; состязание открылось, ибо танцы должны были начаться лишь с приходом первого консула.
Этой грозной соперницей, вошедшей в зал, была Полина Бонапарт, которую ее родные звали Паолеттой и которая была замужем за генералом Леклером, оказавшим 18 брюмера весьма действенную поддержку Бонапарту.
Госпожа Леклер вышла из комнаты, где она переодевалась, и, с превосходно рассчитанным кокетством, лишь войдя в гостиную, начала снимать перчатки, позволяя увидеть ее прекрасные руки, белые и округлые, украшенные золотыми браслетами и камеями.
В тот вечер ее голова была убрана лентами из натурального меха, пятнистого, как у пантеры; ленты удерживали золотые виноградные гроздья: то была точная копия камеи, изображающей вакханку, и, в самом деле, форма головы г-жи Леклер и безупречность черт ее лица давали ей право притязать на такое сходство. Платье из тончайшего индийского муслина, сотканного из воздуха, как сказал бы Ювенал, по подолу было расшито золотой битью шириной в четыре или пять пальцев, образовывавшей орнамент в виде виноградной лозы. Скроенное как подлинная греческая туника, оно складками облегало ее стройный стан. На плечах ткань удерживали две бесценные камеи; рукава, очень короткие, в легкую складку, заканчивались небольшими обшлагами и тоже удерживались камеями. Пояс, стягивавший тунику сразу под грудью, как на античных статуях, представлял собой ленту полированного золота, застежка которой была выполнена из великолепного античного резного камня.
Во всем этом очаровательном наряде присутствовала такая гармония, что, как мы уже сказали, хвалебный шепот встретил г-жу Леклер, как только она появилась, и сопровождал ее в залах, оставляя без внимания других дам.
— Incessu patuit dea,[4] — промолвил Дюпати, когда она проходила мимо него.
— Что за оскорбление в мой адрес произнесли вы на языке, который я не понимаю, гражданин поэт? — с улыбкой спросила г-жа Леклер.
— Как, сударыня, — ответил Дюпати, — вы, римлянка, сударыня, не понимаете латыни?
— Я забыла ее.
— Это стих из Вергилия, сударыня, из той сцены, когда Венера является Энею. Аббат Делиль перевел его так:
И поступь богиню в ней выдает.
— Подайте мне руку, льстец; вы будете танцевать со мной первый рил, и это станет вашим наказанием.
Дюпати не заставил себя просить дважды. Он округлил руку, выставил вперед ногу и позволил г-же Леклер увлечь его в будуар, где она остановилась под тем предлогом, что там было не так жарко, как в гостиной, а на самом деле потому, что в этом будуаре стояло огромное канапе, дававшее дивной кокетке возможность выставлять напоказ свой наряд и в свое удовольствие позировать.
