Путевые впечатления. В России. (Часть вторая) | страница 35
Ему надлежало до наступления следующего дня покинуть Санкт-Петербург. Около десяти часов утра он выехал в самых роскошных своих каретах и с такой огромной кладью, с такой многочисленной свитой, что его отъезд напоминал скорее пышный кортеж посла, чем неприметный конвой арестанта. Проезжая по улицам Санкт-Петербурга, князь приветствовал всех, словно император, принимающий почести от своих подданных, и спокойно и приветливо разговаривал с теми, кого он знал. Многие сторонились, не отвечая ему, как будто перед ними находился чумной больной, но другие, чуть более смелые, обменивались с ним несколькими словами, чтобы пожалеть или поддержать его: он не пал еще настолько низко, чтобы кто-нибудь осмелился его оскорбить.
Оскорбления придут в свой черед: они не за горами.
Через два часа после отъезда из Санкт-Петербурга, на той самой дороге в Сибирь, по какой после него пройдет еще столько несчастных, путь ему был прегражден отрядом солдат; командовал ими офицер. Именем царя этот офицер потребовал у князя наградные ленты орденов — Святого Андрея, Александра Невского, Слона, Белого Орла и Черного Орла.
Меншиков вручил ленты офицеру: он заранее положил их в шкатулку, чтобы отдать по первому требованию.
Затем его вместе с женой и детьми заставили выйти из кареты и сесть в телеги, приготовленные, чтобы везти их в Раненбург.
Он подчинился, промолвив:
— Исполняйте свой долг, я готов ко всему. Чем больше богатств вы у меня отнимете, тем меньше забот вы мне оставите.
Итак, он вышел из кареты и сел на телегу, полагая, что его жена и дети сядут рядом с ним. Однако их заставили сесть в другую телегу. Но все же у него оставалось утешение — разговаривать с ними, и он возблагодарил Бога за такое благодеяние.
В таких условиях его довезли до Раненбурга.
Но испытаниям, которые его ожидали, не суждено было прекратиться в Раненбурге.
Расстояние между Москвой и Раненбургом составляло всего сто пятьдесят льё. Меншиков был слишком близко от царя. Пришел приказ ехать в Сибирь, в Якутск.
Князь взглянул на детей и жену, увидел у них грусть на лице и улыбку на устах.
— Когда надо ехать? — спросил он царского посланца.
— Немедленно, — ответил тот.
В этот же день семья отправилась в путь. Ментиков мог взять с собой восемь слуг по своему выбору.
Но потрясение было глубоким, а тяготы невыносимыми. Княгиня Меншикова не выдержала первой: она умерла по дороге между Раненбургом и Казанью.
Труп довезли до Казани. Стража, не позволявшая Мен-шикову ехать в одной телеге с женой, пока она была жива, разрешила ему теперь находиться возле ее трупа. Пока длилась ее агония, муж заменял княгине священника, увещевая и утешая ее, словно служитель Господа, и даже, несомненно, с большей убежденностью и большим пониманием, ибо горести, которые князь пытался ей утешить, когда она умирала, он разделял с ней до самой ее смерти; когда же ее не стало, все бремя их обрушилось на него одного.